Как сейчас помню, случилось это в 1779 году, когда я, после долгих лет отсутствия, решил вернуться в Россию. Ох, господа, я бы и рад больше никогда не стучать зубами от русских морозов, да обстоятельства вынуждали. Постыдные, надо сказать, обстоятельства. Всю свою молодость я отдал военной службе Российской Империи, пока в 1752 году не пришлось временно вернуться в Германию в связи с разделом имущества. Ох, уж это отцовское наследство! Сколько сил и времени потратил, пока делил его между своими братьями. Дважды пришлось продлевать вынужденный отпуск! Пока, наконец, не решился уйти в отставку в звании подполковника. И вы представляете, господа, мне отказали! Так и ответили, приезжайте в Россию и подавайте прошение об отставке здесь. Как же я был зол на этих военных чиновников, что плюнул на всё и не поехал. А они возьми, да и отчислили меня за самовольное оставление службы. Вот так и закончил свою боевую молодость простым ротмистром.
Сколько я писем писал, чтобы случай мой пересмотрели и отправили в отставку подполковником. А это ведь не только почётный чин, но и хорошая пенсия, господа. Да только всё было без толку. Вот и пришлось мне ехать в Россию и просить лично у императрицы Екатерины II прошение об отставке. Благо, мы знали друг друга во времена моей молодости, когда командовал почётным караулом в Риге, в честь её величества, тогда ещё принцессы Софии-Фредерики Ангальт-Цербстской.
И вот, я приезжаю Санкт-Петербург, меня встречают как героя турецкой войны и, через старых знакомых в императорском дворе, добиваюсь аудиенции с одним из фаворитов Екатерины, Григорием Потёмкиным. А тот в свою очередь сообщает, что на днях появится прекрасная возможность поговорить с императрицей. В Санкт-Петербург приезжает великий европейский мистик, лекарь и исследователь животного магнетизма, Граф Феникс. Вы когда-нибудь слышали о таком великом европейском мистике, Господа? И я не слышал. К слову, сам Потёмкин тоже с сомнением относился ко всякой мистике и магическим искусствам. Но зная, что Екатерина, наоборот, испытывала слабость ко всяким чародействам, посоветовал мне всячески поддерживать восхищение и интерес императрицы, если хочу добиться её расположения.
Эх, господа, не люблю я всяких волшебников, а также лгунов и выдумщиков, но дело требовало и пришлось покорно ехать в императорский дворец. Но как только моя карета остановилась, неизвестный молодой человек заговорщицким тоном попросил следовать за ним. Я решил не спорить и проследовал во дворец, а дальше, какими-то тёмными коридорами мы пришли в комнату, где нас ждал Иван Николаевич Римский-Корсаков – тогдашний главный фаворит Екатерины. Он был в курсе моей просьбы и пообещал встречу с императрицей. Я был воодушевлён, и мы отправились к прибывающим гостям.
Вы не поверите, но как только мы вышли в бальный зал, где восхищенной публике был представлен граф Феникс, то сразу же узнал его! Это был сам граф Алессандро Калиостро! В Европе одни называли его магом и исследователем оккультных наук, а другие авантюристом и шарлатаном. Как вы понимаете, господа, я был на стороне вторых. Ох, и дёрнул же меня чёрт сказать об этом своему спутнику:
- Иван, прошу прощения, но этот человек, присвоивший себе имя граф Феникса на самом деле известен как Алессандро Калиостро. По моему мнению, это первейший в Европе мошенник и проходимец! Я считаю, нужно оградить императрицу от общения с этим фокусником.
- А почему вы не попросите об этом меня сами? – раздался глубокий томный женский голос за нашими спинами.
И когда я повернул голову, то просто обомлел. Передо мной стояла женщина необычайной красоты. Я не видел ни следов её возраста, ни её ангельских кавалеров, ни гостей вокруг. Мир вокруг меня рухнул хрустальными звездами и наполнился ароматом весенних цветов. Её черты лица, её руки, её шея, всё её существо захватило моё внимание и поработило сердце. Казалось, в ней сошлись образы матери, женщины и неутомимой любовницы. Я понял, что ни у одного мужчины нет, не было и не может быть шанса пройти мимо её сияющей красоты и не стать её поклонником. И я в тот момент понял, что должен любой ценой защитить эту красоту.
- Ваше Императорское Величество, позвольте представить Вам, Карл Фридрих Иероним барон фон Мюнхгаузен, - тактично и галантно сообщил Иван Николаевич.
- Ах, это вы? Вы так постарели, Карл, - улыбнулась Екатерина и протянула руку.
Сначала я даже не заметил протянутой руки, потому что не смог освободить внимание от сковывающих чар красоты этой женщины. Наконец, ясность сознание вернулась, я протяжно поцеловал её руку, вдыхая аромат духов. Но далее, чувства настоящего мужчины, желающего спасти женщину от беды, взяли своё.
- Ваше Величество, - в спешке начал я, - давайте покинем этот зал! Этот граф Феникс не тот за кого себя выдает! Это граф Алессандро Калиостро! Он обманул многих благородных господ в Европе, благодаря своим фокусам! Не дайте себя обмануть.
- Ну что вы, барон? Граф Феникс мне показался очень занятным, - ответила Екатерина. – Мне кажется, ваши обвинения преждевременны и голословны.
- Ваше Величество, поверьте моему чутью…
- Зачем? Давайте лучше сами спросим у графа, – сказала императрица и что-то прошептала на ухо Римкому-Корсакову.
Тот поклонился и отправился в зал к Калиостро, который уже расставил все необычные предметы для своего магического действа. Далее между ними состоялся короткий разговор, после которого граф, с непроницаемым холодным взглядом, в сопровождении молодого фаворита направился в сторону Екатерина. А та, под охраной слуг и кавалеров направилась навстречу ему.
- Что вам угодно, Ваше Величество? – пронзая душу взглядом спросил граф.
- До меня дошли слухи, что вы не тот за кого вы себе выдаете. Ваше настоящее имя Алессандро Калиостро. Это правда? – спокойно, но с величием в голосе, задала вопрос императрица. В зале послышались шепоты, гости предвещали громкий скандал.
- Это правда, Ваше Величество. У меня много имен. Времена меняются, сменяются императоры и короли, а за ними и мне приходится менять своё имя. Со времен Гая Юлия Цезаря я сменил их немало. Так приходится поступать, чтобы скрываться от людей, стремящихся меня убить ради овладения тайными знаниями и магическими предметами. А эти предметы нужно беречь от неразумного человечества.
- Магические предметы? Очень интересно. Не могли бы вы продемонстрировать их чудодейственные свойства? Мой друг, барон Мюнхгаузен, предупредил, что вы известный обманщик. И никакими колдовскими силами не владеете.
- Он пожалеет о сказанном, - отрезал Калиостро и начал сверлить взглядом меня.
Он махнул рукой, и через несколько секунд слуга подошёл с увесистым сундуком на руках. Также одной рукой он открыл сундук и извлек тёмную стеклянную бутылку. Что было внутри неизвестно, так как этикетка была без единого слова.
- Ваше Величество, это вино мне подарили во время путешествия по Китаю. Даосские монахи, которые тысячелетиями охраняли подземные врата Агартхи, подарили его как избранному и единственному достойному принять этот напиток.
- А что необычного в нём? С виду вино как вино, - удивлялась императрица.
- Это непростое вино. Оно делает человека неподвластным законам времени. Видите эту пустую этикетку? Пусть ваш спутник, барон Мюнхгаузен, напишет на ней любую дату какую захочет, а после этого сделает глоток. И через мгновение он окажется на этом же месте в желаемом времени. Хоть в прошлом хоть в будущем. А убедившись, в чудесных действиях этого вина, пусть напишет время сегодняшнее, и снова сделает глоток. После этого он окажется здесь.
Гости шепотом стали обсуждать услышанное, предвкушая возможное чудо.
- Ну что, барон, не хотите испытать вино? – улыбалась Екатерина, обращаясь ко мне.
Господа, как вы все хорошо знаете, в Европе не найти более смелого человека чем я. Но стоило ли пить из подозрительного вида бутылки? Вдруг шарлатан подсыпал туда яду, чтобы устранить зрителя, раскрывшего правду? Но с другой стороны, это была прекрасная возможность обличить мошенника, показать свою смелость императрице и, в дальнейшем, заслужить её расположение в деле решения вопроса об отставке в мою пользу. Поэтому я высоко поднял подбородок и направился в сторону Калиостро с твердым намерением выпить этого злосчастного вина.
- Иван, мой друг, прошу вас, составьте компанию барону? – неожиданно обратилась Екатерина к Римскому-Корсакову.
Тот удивился, но ни в чём не смел отказать императрице. Для Екатерины это была просто забава, а ему нужно было стараться, чтобы государыня всегда улыбалась. Поэтому отравился следом за мной.
- Господа, вот вам угольный стержень. Напишите на этикетке любое время, и вино перенесёт вас. После этого платком сотрите надпись и напишите любое другое время. Так вы окажетесь в любом столетии истории Санкт-Петербурга.
- Ну что же, давайте попробуем, - ответил я, принимая из рук бутылку. – Если уж ваше вино действительно может переносить в любое время, тогда давайте посмотрим на Санкт-Петербург древнейших времен.
- Хотите посмотреть на леса и болота, которые были здесь до прихода Петра? – засмеялась Екатерина.
- А почему бы и нет? – бравировал я и написал на этикетке «Древние времена». – Ваше Величество, пью за Ваше здоровье!
Я сделал глоток из горла, после чего передал Ивану Николаевичу. Фаворит императрицы поклонился ей в знак согласия с моим пожеланием и тоже сделал глоток. Несколько мгновений ничего не происходило. А потом я почувствовал какую-то лёгкость, глаза ослепила яркая вспышка и…
…И мы оказались в каком-то лесу.
Деревья, высокая трава, кусты, откуда-то доноситься аромат болотной гнили. И ни людей, ни дворца вокруг.
- Господи, не уж-то взаправду в древние времена попали? – озирался по сторонам Иван Николаевич.
- Да не может быть такого? – уверял я, продолжая ожидать подвоха. – Фокус это. Оптическая иллюзия, не иначе.
Вдруг, в кустах неподалеку началась какая возня со звериным рёвом. Для медвежьего как-то слабовато было. Больше похоже на пьяные мужицкие злые вопли. Мы тихонько на коленях подползли к кустам, раздвинули ветки и увидели двух лохматых неотёсанных мужиков деревенского вида, одетых в одни звериные шкуры. Оба отчаянно били друг друга по голове, без каких-то видимых последствий. Привыкшие видать.
И тут я хрустнул веткой, выдав нашу позицию. Дерущиеся прекратили своё занятие и посмотрели на нас. Прятаться было бессмысленно, и потому я поднялся, поправил свою треуголку и представился:
- Барон Мюнхгаузен! А как ваши имена, господа?
Лохмачи переглянулись, но ничего не ответили. Я решил, на свой страх и риск, подойти поближе и протянуть руку. Те в ответ посмотрели на руку удивленными глазами, затем провели взглядом по направлению руки.
- А-у-а! – радостно «сказали» носители шкур и встали в сторону.
Из кустов выбежал Римский-Корсаков.
- Барон, похоже, протянутую руку они расценили как жест «уступите дорогу», - сделал вывод Иван Николаевич
- О, больше спасибо, господа! – поблагодарил я и поклонился.
Парочка поклонилась в ответ, и мы спокойно прошли дальше.
- Какие культурные, - подметил я, - точно петербуржцы!
Мы нашли какую-то вытоптанную босыми ногами тропинку, и пошли по ней. Вернуться можно в любой момент, а посмотреть на древних обитателей болот Петербурга уже никогда не представиться. Впереди нас ждала открытая полянка, на которой стояли деревянные строения похожие шалаши укрытые сшитой кожей. Не Растрелли конечно, но замечательное архитектурное начало. К сожалению, жители этого поселения, завидев нас, тут же разбежались по домам. Только несколько остались на своих местах ввиду сильной занятости. Один бородач углём рисовал какие-то кривые линии на камне. Сделав несколько, он начал всматриваться в результат, потом заорал и стал биться головой о камень.
- Похоже это художник. Муки творчества, - сделал вывод Иван Николаевич.
- У него большое будущее, - подтвердил я, - посмотрите, какие замечательные картины уже нарисовал! Вот его племя охотиться за кабаном. Вот его племя бежит за лосем. Вот он сношается с одной женщиной. Вот он сношается с другой женщиной. Вот он за это получает дубиной по голове от соплеменника…
- Аааааааауууууууааааа!!! – раздался рёв откуда-то сверху.
Мы подняли головы и увидели, что не вершине ели сидит еще один бородач и орёт что есть мочи.
- Аааааааыыыыы!!!
- Он что, об опасности предупреждает? Или может зверя увидел? – задумался Иван Николаевич.
- Нет, я думаю, он так женщину привлекает, - пришла идея ко мне в голову, - Посмотрите, как он старается! Сколько эмоций вкладывает! Он точно местный оперный певец или поэт!
- Ыыыааа!!!
- Барон, мне кажется, что увидели здесь достаточно. Не пора ли нам вернутся к императрице?
- Иван Николаевич, не откажете мне в любезности, давайте ещё на мгновение в эпоху Древней Руси заглянем? А то, как узнают, что мы единственный шанс путешествия во времени потратили на эту серость безлошадную, то до конца дней упрекать будут. А что я потом в Германии рассказывать буду? Везде можно побывать, столько всего посмотреть и сколько историй получится!
- А вы большой любитель истории рассказывать? – хитро спросил Иван Николаевич.
- Да что вы? Вздор! – честно ответил я.
- Ох, заведёте вы нас к чёрту на кулички, барон.
Я расценил последнюю фразу как согласие. Поэтому достал бутылку с вином, стёр прежнее название и написал «Древняя Русь».
- За Россию! – произнёс я тост и сделал глоток. Затем протянул вино своему товарищу, ожидая как в прошлый, раз лёгкость в теле и яркую белую вспышку. Хотелось что-то сказать, но тут…
…Белая пелена рассеялась, и мы оказалась на той же самой поляне, но уже без признаков жизни. Шалашей не было, а камни заросли мхом.
- К Москве, наверное, ушли, - грустно пошутил Иван Николаевич.
- Жалко. Давайте по окрестностям прогуляемся, может, кого-то найдём? – предложил я.
Мой спутник согласился, и мы пошли по полянам, цветочным лужайкам, обходя болота, наслаждаясь пением птиц, шелестом листьев и видом первозданной природы. Но неожиданно я почуял посторонний запах.
- Похоже, где-то пожар горит, - отметил я.
- Боюсь, барон, это не пожар, - ответил Иван Николаевич, всматриваясь куда-то вдаль.
- А что тогда?
- Видите, куда я пальцем показываю? Там, на реке. Видите?
Я пригляделся и обомлел. Было плохо видно из-за кустов и деревьев. Но в просветах точно можно было увидеть нечто красно-белое и колышущееся.
- Да это же парус!
- Точно, а в той стороне горит костёр. Давайте глянем кто это?
Иван Николаевич пошёл вперёд. Вёл его запах чужеземцев, которые непонятно зачем приплыли и непонятно что делают на территории будущей Российской Империи. А я прикрывал с тыла. Как вы знаете, господа, мимо меня и муха не пролетит.
Стали отчетливей слышны мужские голоса и треск костра. Но язык говорящих узнать не удалось, хотя не без гордости замечу, что владею многими языками Европы.
- Барон, вокруг никого нет?
- Нет, что вы, вокруг не единой души.
- Тогда подойдите и посмотрите на поляну.
А на поляне был целый отряд вооруженный луками. Но в отличие от древних людей в шкурах, это были охотники, одетые в башмаки из мягкой кожи, штаны и меховые куртки. Охотниками их обозвал из-за огромной кучи шкур животных, уложенных недалеко от костра.
- Раз приплыли на корабле то это неместные. Наверное, это варяги или викинги. Как думаете, Иван Николаевич?
Я обернулся и увидел, что нас окружили порядка десяти человек с луками. И у всех в глазах читалось желание убить.
- Говорите не единой души, барон?
Нас повели к костру. Все отдыхавшие охотники встали на ноги. Главный из них, судя по обилию украшений, вышел вперёд и удивленно посмотрел на нас. Секунды три он стоял без движения, а потом внезапно засмеялся на весь лес. Остальные сделали то же самое. От хохота птицы на деревьях срывались с веток и улетали прочь. Я стоял, оглядываясь на всех, и не понимал в чём причина. Вожак в слезах что-то сказал на своём языке, показал на мой белоснежный парик и смех стал ещё громче. Кто-то ткнул пальцем в мою треуголку и повалился на землю, хохоча. Другие же не в силах были смотреть на мой замечательный костюм, одетый специально для бала и танцев с императрицей.
Всё это унижение мне вскоре надоело.
- Господа, осмелюсь вам доложить, что вы ведете себя очень некультурно! Вы – прародители многих великих народов Европы, а кривляетесь как варвары!
Вожак, смеясь, подошёл ко мне вплотную. Посмотрел прямо в глаза. И стукну по голове кулаком. Треуголка упала на траву и я за ней.
Раздался выстрел. Смех моментально прекратился и сменился воплями ужаса. Все разбежались в разные стороны.
- Так-то! – гордо произнес Римский-Корсаков, сдунув дымок с дула пистолета. – Погодите, до самой Швеции скоро вас гнать будем!
- Ооооой… - согласился я.
Голова кружилась и болела, но встать на ноги самостоятельно удалось.
- Вы взяли с собой во дворец к императрице пистолет? – покачиваясь, спросил я.
- Конечно, я же офицер. А вот вы, почему без оружия, ротмистр? – задал встречный вопрос Иван Николаевич.
- Кто же знал, что окажусь в Древней Руси и что мне по голове стукнут? – пожаловался я. – Ничего, когда-нибудь наступит время, и будущие поколения европейцев будут вежливыми, культурными и интеллигентными.
- Конкретно пусть у этих пустоголовых, предки станут мужеложцами, – добавил от себя офицер.
- А представьте, что и то и другое сбудется одновременно? – сказал я.
Теперь уже мы рассмеялись на весь лес. Голова стала меньше болеть, но желание и дальше пребывать в этом диком лесу пропало. Кусты неподалеку затрещали, варвары решили вернуться. Я не стал брать никаких сувениров с собой, а последовал за Иваном Николаевичем, который на ходу перезаряжал пистолет.
- Боюсь нам от них не убежать. Предлагаю выпить вина и отправиться во дворец к Екатерине, - предложил я.
- Нет уж, барон, постойте. Теперь моя очередь выбирать время для путешествий, - бодро ответил Иван Николаевич, явно возбудившись от стрельбы, - Что мы в прошлом увидели? Леса, поляны, болота, да мужиков со шкурами. Даже императрице рассказать нечего будет. Предлагаю отправиться в будущее.
- В будущее? Да вы что?
- А почему нет? Давайте отправимся в 19 век и посмотрим, как изменился Петербург за это время.
Мимо пролетела стрела.
- Хорошо, давайте! Только быстрее, пока нас тоже на шкуры не пустили!
Старая надпись была стёрта и появилась новая «19 век».
- За друзей! – произнёс тост Римский-Корсаков, и сделал глоток из бутылки.
Белая пелена перемещения во времени ещё не успела рассеяться, а уже радовался:
- Вовремя исчезли, - подметил я, от холода растирая руками плечи, - а то нас чуть было не подстрелили!
Раздался выстрел.
- Ааааа, твою мать! - прокричал Иван Николаевич и рухнул в снег.
Я не понял, что произошло, и в ужасе встал как вкопанный. Не мигая, стал смотреть, как кровь пролилась на белый снег.
- Господа, господа! Откуда вы взялись? Только что на этом месте никого не было и, вдруг, вы! Право, я не хотел стрелять в вас! – кричал с французским акцентом подбежавший мужчина в военной форме.
- Ах, вы мерзавец! – заговорил за меня проснувшийся гнев. – Убийца! Душегуб! Кто вам позволил в живого человека стрелять, да ещё в такую важную особу?
- Тысячу извинений! Повторно прошу простить меня! У нас здесь дуэль! Эта пуля предназначалась не вам!
- Кому тогда она предназначалась твою ж… - кричал раненый Иван Николаевич, вспоминая всех родственников стрелявшего, сравнивая со всеми известными животными, периодически используя культурное наследие татаро-монгольского ига в русском языке.
Рядом встал ещё один мужчина. Он удивленно слушал весь словарный запас Римского-Корсакова. Судя по пистолету в руке, это был второй дуэлянт. Стрелять он не торопился, а вместо этого стал повторять некоторые слова раненного.
- А вы чего слова бубните? Помогли бы лучше! - закричал я незнакомцу.
- Прошу прощения, некоторые слова слышу впервые. Стал их повторять, чтобы не забыть. Возможно, в будущем пригодятся, - ответил дуэлянт.
- Слова? А вы кто такой?
- Я? Поэт. Разрешите представиться, Пушкин Александр Сергеевич, - представился мужчина, - А вам, Жорж, я предлагаю окончить дуэль. Как видите, сегодня божье провидение вмешалось в наши судьбы. Не тот сегодня день, что нам для смерти уготован.
- Согласен, - ответил мужчина названный Жоржем, - и прошу простить меня за все эти гнусные слухи, которые ходили в отношении Вас и вашей жены Натальи Николаевны. Клянусь, с этого момента перестану смотреть в её сторону.
- Идите с миром, - ответил Александр Сергеевич.
Мужчины откланялись и пошли в сторону своих секундантов.
- Что же вы стоите и улыбаетесь? Человек вот-вот богу душу отдаст! Где сани? – закричал Александр Сергеевич.
Раздалось конское ржание, ругательства извозчика и на поляну выехали сани. Иван Николаевич уже перестал ругаться, но завел свою шарманку снова, как только начали укладывать. Пушкин приказал вести раненого к себе домой. А уже дома, пока врач вынимал пулю и останавливал кровотечение, я рассказал поэту всё. Поведал кто мы такие, про графа Калиостро, про его вино и про путешествия во времени. Пушкин громко смеялся и говорил, что в такую чертовщину только какой-то Гоголь поверить может. Я, господа, сильно обиделся на Пушкина. Смеяться над моей правдивой историей! Мальчишка!
Он умолял остаться в гостях ещё на несколько дней, но тут в комнату вошёл перевязанный Римский-Корсаков:
- Со мной всё в порядке. Можем отправляться дальше.
- Иван Николаевич, да вы же едва на ногах стоите. Куда дальше? Нужно немедленно к императрице возвращаться, - стал я упрашивать.
- Непременно вернёмся. Но как только посмотрим чем тысячелетие закончиться и назад. А за меня не беспокойтесь. В польском походе и не в таких передрягах бывал.
Как только с Пушкиным не уговаривали, всё было без толку. Упёрся, что надо на 20 век посмотреть и всё тут.
- Ох, господа, намучился сегодня с вами за целый день. Отправляйтесь, куда хотите, - сдался Пушкин.
- Спасибо, Александр Сергеевич, за предложение остаться, но судьба зовёт. А вы оставайтесь здесь и пишите стихи, - начал прощаться я, помогая раненому товарищу.
- Нет, стихи пока не буду писать. Лучше напишу повесть о двух путешественниках во времени. Вас зовут Иван?
- Да.
- Вот так повесть и назову – «Иван Васильевич меняет профессию». Одного из героев, Ивана Васильевича, пропишу как упрямого дурака, - сказал Пушкин, покосившись на Ивана Николаевича, - а второго, сделаю жуликом и проходимцем. И его будут звать Жорж! А как говорите, звали того чародея, который вас в прошлое отправил?
- Алессандро Калиостро.
- Хорошее имя. Алессандро. Александр. Саша. Шура. Шурик!
- Александр Сергеевич, прошу нас простить, но мы более ждать не можем. Не ровен час, как помрёт наш герой. А нам ещё 20 век увидеть нужно.
- Ну что ж, господа, жалко с вами расставаться. Вы мне толком не успели рассказать о временах Екатерины. Что ж, оставлю это на вашей совести. Прощайте, - сказал Пушкин и открыл перед нами входную дверь.
Мы вышли на улицу, помахали рукой Александру Сергеевичу и пожелали ему прославиться в будущем, чтобы потомки не забыли его стихов.
На этикетке написал «20 век» и взглянул на Римского-Корсакова.
- Не надо на меня так смотреть. Уверен, в следующем столетии будет всё намного лучше и нас никто не подстрелит, - улыбнулся тот.
Я сделал глоток и протянул вино Александру Николаевичу.
- За русское слово! – произнес он, сделал глоток и белый поток света, уже в который раз, унёс наши тела.
И вот, снова нашим глазам открылся Санкт-Петербург, но уже 20 века. Хотя только что нас холодила зима, сейчас на дворе была осень. Народу на улице почти не было, потому уточнить год нашего прибытия нам не удалось. Иван Николаевич предложил прогуляться по улицам и осмотреться. И что могу сказать, господа, город преобразился в лучшую сторону! Стал больше и красивее. Там где раньше были пустыри, сейчас возвышались величественные дома. Набережная Невы стала поистине прекрасной.
- Барон, смотрите! - закричал Иван Николаевич, указывая пальцем как ребенок.
Впереди стоял огромный корабль поражавший своим видом. Он был железным! Как он мог плыть на воде и не тонуть от тяжести? Мой раненый друг подбежали к нему, выкрикивая слова восхищения. В нём, видимо заговорил военный, мечтавший увидеть удивительное оружие будущего в морских сражениях на Чёрном море.
Корабль никто не охранял. А когда я поднялся на борт, то увидел лежащих на полу пьяных матросов.
- Иван Николаевич, давайте вернемся, - уговаривал я, - Вы же сейчас их разбудите!
- Они мертвецки пьяны. Что они могут в таком состоянии? Дайте хоть немного осмотреть корабль, - ответил Римском-Корсаков осматриваясь.
- Умоляю, уйдёмте отсюда! Посмотрите, они все вооружены! Почти у каждого мушкет!
- Ладно, ваша взяла, - махнул он рукой и, перешагивая через тела матросов, зацепился ногой за какую-то веревочку, - Да уйди ж ты в…
Раздался оглушительный выстрел бортового орудия. Матросы тут же вскочили на ноги.
- Товарищи, мировая пролетарская революция началась! Ураааааааа!!! – закричал кто-то и толпа побежала вниз по трапу, утягивая за собой нас.
Мы кричали, требовали объяснить, что происходит, но матросы корабля, на борту которого красовалось название «Аврора», нас не слушали. Кое-как вырвавшись, мы услышали, как весь город пришёл в движение. Отовсюду доносились выкрики и вооруженные выстрелы.
- Захватить почту, телеграф и мосты! – доносилось одно эхо.
- Грабь награбленное! – отвечала ему другое эхо.
Шум, гам, свист! Мимо пробежала ещё одна толпа вооруженных людей и что-то кричала про штурм зимнего. Но увидев на своём пути здание с вывеской «Рюмочная», забежали в него. Мы не понимали, что происходит и решили остановить бегущую непонятно от кого барышню. Но когда я встал на её пути, то оказалось что это мужчина в платье. Он попросил нас молчать, не сдавать большевикам и убежал.
Ветер принёс к моим ногам газету.
- Смотрите, Иван Николаевич, мы оказались 1917 году, - сообщил я читая.
- Что же тут такое твориться? Барон, вон там толпятся люди. Смотрите, вокруг какого-то старичка собрались. Идём! - ответил он.
И мы пошли к скоплению людей, которые жадно слушали громкую речь о каком-то светлом будущем и о революции.
- Господа, что здесь происходит?
- Господа, остались в прошлом. Не видишь что творится? Пришло новое время! Конец капиталистам! Долой эксплуатацию! Вся власть пролетариату! Вперёд, к коммунизму!
Из этих слов почти ничего не понял, поэтому решил послушать невысокого картавого мужчину с бородкой. Сначала мне показалось, что он несёт какие-то глупости. Но затем, чем больше я слушал, тем сильнее проникался в глубину его речи. И через минуту уже был полностью очарован. Неизвестный, которого в толпе называли Владимиром Ильичом, говорил о будущем, где не будет бедных, где исчезнет всякая необходимость в деньгах, и где люди не будут угнетать друг друга.
«Вот молодец! Как рассказывает толпе! Вот бы и мне уметь так говорить!» - завидовал я.
После окончания продолжительной речи, толпа взорвалась криками «Ура!». И я, переполненный радости, тоже кинулся на шею Ивану Николаевичу.
- Барон, вы чего?
- Иван Николаевич, я вас поздравляю! Посмотрите что творится? Скоро во всём мире победит коммунизм! Исчезнут все беды и невзгоды! Все будут жить в мире и согласии! В богатстве и достатке!
- Да погодите радоваться. Не вериться, что всё может быть так хорошо. Давайте отправимся хотя бы на двадцать лет вперёд, в 1937 год, и посмотрим чем всё закончиться. Ай… - Иван Николаевич упал на колени и прижал руку к раненому боку. – Кажется, рана открылась.
- О Господи! Возвращаемся к Екатерине! Там во дворце лучшие лекари, - испугался я и сёл рядом с другом. Затем достал бутылку с волшебным вином, стёр предыдущую запись и написал, что хочу вернуться в 1779 год в императорский дворец.
- Стойте, барон! А что же будет с Россией дальше?
- Я уверен, что всё будет хорошо.
- Ай! Врёте, лишь бы скорее назад вернуться.
- Ну что вы, Иван Николаевич! Барон Мюнхгаузен никогда не врёт!
Мои каблуки стукнули об пол. Этот звук мне был знаком. Белый туман пропал, и я увидел десятки изумленных лиц, среди которых узнал императрицу.
- Ванечка, мой милый друг! Что с вами? Вы ранены? – подбежала испуганная Екатерина.
Иван Николаевич упал, его лицо исказилось от боли.
- Ещё сильнее заболело? – испугался я.
- Нет, - сквозь зубы ответил Римский-Корсаков, - не могу слушать это отвратительное пение!
- Уно, уно, уно, уно моментооооо, - пели слуги графа Калиостро, развлекая гостей.
Граф закричал, чтобы они немедленно убирались отсюда, и подошёл к Ивану Николаевичу. Затем развязал повязку и взглянул на рану.
- Да это же всего лишь царапина. Посмотрите, ничего серьезного, - сказал граф и пролил несколько капель из ниоткуда появившегося флакона.
Как только жидкость попала в рану, она зашипела розовой пеной. Раздался болезненный крик. Граф попросил, чтобы слуга смыл пену водой. И к всеобщему изумлению, под смытой пеной ничего не оказалось. Калиостро довольно улыбнулся.
Екатерина тут же кинулась на шею Ивану Николаевичу, стала целовать его щеки и говорить, как сильно волновалась. Затем скомандовала свите нести исцеленного в свои покои и последовала за ним. Я был так рад, что с моим новым другом всё хорошо и что сердце императрицы избежало тяжкой потери, что совсем забыл о своей просьбе. Вспомнил о желании восстановиться в чине, схватился за голову, но было уже поздно. Екатерина уже ушла. Гости тоже стали покидать дворец. Один только граф Калиостро подошёл ко мне.
- Не печальтесь. В конце концов, быть ротмистром не так уже зазорно, - сказал он.
- Вы что ли и мысли читать умеете? – удивился я.
- Я многое могу. Хотя самые главные законы мироздания мне не под силу.
- Граф, простите, что в вас сомневался. Вы действительно великий чародей!
- Полноте вам. Обычный человек может сотворить гораздо больше чем любая магия. Надеюсь, в моих путешествиях по России я встречу немало удивительного.
- Уж поверьте, в России вы встретите столько невероятных вещей, что ни в сказке сказать, ни пером описать. Когда вернусь в Германию и расскажу, что здесь произошло, мне тоже никто не поверит!
- А вы, барон, собираетесь рассказать всё как есть? Не приукрашивая, не привирая, не фантазируя?
Представляете, господа, граф Калиостро задавал мне подобные вопросы! Будто я могу выдумать и приукрасить! Вздор! Более честного и правдивого человека, чем барон Мюнхгаузен, вам не найти во всей Европе! Клянусь своей треуголкой!