«Варвара Николаевна Малышева», прочитал он в ее зачетке.
– Слушаю вас, Варвара Николаевна, – аудитория захихикала. Девушка глубоко вздохнула и удивленно взглянула ему в глаза, нет в душу.
Широко расставленные, азиатские зеленые глаза, в одно мгновение околдовали, заставили затрепетать сердце. Он задавал все новые вопросы – «Не уходи, побудь со мной, еще мгновение. Дай оттаять душе от твоего такого нежного голоса». Теперь у него задрожали руки, когда он, отдавая ей зачетку с проставленной оценкой, снова посмотрел в эти невероятные глаза.
Шансов быть вместе, встретиться у них не было, он закончил семестр в ее педагогическом институте, вернулся в академию. А Варя уехала на практику, куда-то на Алтай.
Но под шорох листьев и таявший первый снег они встретились в сквере. «Алексей Николаевич!» – звонко окликнула она седого военного.
Он невысокого роста, поджарый, словно прокопченный на солнце, с жестким седым ежиком волос. Выгоревшие, от прошедшей летней жары, брови, Глаза серые, пушистые рыжие ресницы. Он выглядел не старше сорока лет. Мужчина обернулся. Лето пошло студентке на пользу, она похудела, загар еще больше оттенял ее нефритового цвета глаза, короткая стрижка, обнажила белую, словно алебастровую шею.
Алексей снова почувствовал себя попавшим в водоворот, или бездонный колодец.
Варя была с подругой, та нехотя поспешила за ней. Алексей остановился под пушистыми елями, и высокорослая Варина приятельница задела ветку головой, и снежный ком упал прямо на отворот шинели.
– Ой, Юлька, что ты наделала!
– Ничего особенного, просто теперь меня патруль заберет за нарушение формы одежды, – засмеялся преподаватель, видя искреннее огорчение девушек.
– Да, мы тут недалеко комнату снимаем, приглашаем к нам чай пить, с баранками.
Подруга скоро ушла, куда, они даже не спросили, сидели в полумраке осеннего вечера, пили чай. Варя увлеченно рассказывала про свою «нелегкую» жизнь. Демонстрировал свои маленькие ладошки в свежих мозолях.
– Ни за что в археологи не пойду, – совершенно серьезно, делилась она своими жизненными планами.
Он ушел, от этих невинных, широко распахнутых глаз, от этой детской бесхитростности, и такой женской притягательности. Снегопад не остудил желания, но вернул в реальность.
– Не смей! – шептал он себе.– Не смей!
Прошло два года, и они встретились на свадьбе его воспитанника, которого он уговорил уйти из пединститута в военное училище. «Свадебный генерал»- злорадно подначивал он себя, кружа в танце очередную даму лет так пятидесяти, родственницу невесты.
Потом он со стороны смотрел, как девушки ловили букет невесты. Тут он Варю и увидел. Она не подросла, но словно расцвела. Маленькая миниатюрная ,но женщина! Она подошла к нему так близко, что даже сквозь громкую музыку, было слышно ее взволнованное дыхание. А потом просто взяла его за руку, и повела прочь, мимо удивленных пьяных глаз.
Он поймал такси, и машина понесла их навстречу новой жизни.
Она, не стесняясь, разделась первая, правда тут же спрятавшись под покрывалом.
В комнате было прохладно, и она успела замерзнуть, пока мужчина принимала душ, и искал впопыхах вино и бокалы.
– Иди сюда, ничего не надо,– звала Варя решительным голосом.
Алексей все-таки принес и разлил по фужерам красное вино, он был в одном полотенце, обернутом на поясе. "Согрей меня,— услышал мужчина мольбу любимой, и это опьянило больше алкоголя. Он осторожно лег под одеяло рядом с желанной, и прижал ее к себе.
От волнения у обоих пересохло во рту и поцелуй, их первый поцелуй, был обжигающе горячим.
Наверное, девушке вряд ли понравилось, что он ласкал ее нёбо шершавым языком, но он уже не мог остановиться, Полотенце мешало, он скинул его на пол, и лег все телом на дрожащую от озноба любимую.
– Какой ты горячий, - прошептала, Варя, и обняла, почему то не за шею, а за поясницу.
Ее прохладные пальчики скользнули не ниже, а выше, хотя Алексею хотелось бы обратного.
Волосы на теле не мешали ему чувствовать бархат ее кожи, твердость сосков, на расплющенных его торсом грудях.
Она отдалась ему без остатка. Неумелая, но страстная, доверчивая и свободная от страхов.
Мужские руки, губы, ласкали каждый сантиметр девичьего, напряженного, словно струна тела.
И наконец, этот миг настал, когда каждая клетка, каждая частичка их тел загорелась желанием, и кричала: «Люблю, хочу… именно тебя!»
Весь его предыдущий опыт улетучился от доверчивости и бесстрашия этой желанной девушки. Он просто отдался инстинктам, доверился своей плоти, а не разуму, и она, слава богу, не подвела.
Мужское тело ввинчивалось между бедрами подруги, раздвигая их, стремясь навстречу обжигающему лону. Девушка подняла свои бедра, помогая свершиться акту любви. Она скрестила свои изящные лодыжки на спине мужчины, управляя ритмом их обоюдного желания. Переплетение ног, рук, слияние губ и тел. Протяжные вздохи, неровное дыхание, кровь, бушующая в венах, словно лава, взрывается внутри жаждой соития, желания стать одним целым. И мужчина готов платить жизнью за краткие мгновения наслаждения. Ритм движения и дыхания становится все чаще и быстрее, и скоро ввысь улетает стон торжества жизни и любви.
– Мама! – закричала Варя, став его женщиной.
– Ну, причем же здесь, мама? – шептал он, целуя свою женщину, в стыдливо прикрытые веки, слезинки в уголках ее глаз были сладкими.
Потом когда Варя открыла глаза, Алексей был уже спокоен и серьезен.
– Я клянусь – это была единственная боль, которую я причинил тебе в нашей долгой и счастливой жизни.
2.
– Конечно, ты должна пройти это курс на Мертвом море.80% процентов помогает от бесплодия, – последние слова Юльки, Алексей услышал, входя в кухню. Три года безоблачного счастья, теперь вот разрушало Варино маниакальное желание иметь детей.
Конечно, Мертвое море помогло. Варя все округлилась и стала бессовестно хороша. А он все мрачнел. Он словно жил в страшном сне, просыпался в холодном поту. Дежавю. Разговор из прошлого, он помнил его по минутам.
« –Вы должны решить, кого оставить мать или ребенка.
– А, что она говорит, жена?
– Она за ребенка
– Пусть будет, как хочет она …
Хотя все внутри протестовало – нет, пусть живет она, единственная! Не спасли ни ее, ни ребенка».
Алексею тогда помогла война, чужая война, где он стал просто военной единицей. А внутри, он перестал быть человеком, из него словно вынули душу.
Потом стал преподавать в Академии, одинокий пожилой человек, как называли его молодые курсантки. Случайно попал в институт, где училась Варя, туда его позвали временно читать лекции из-за нехватки преподавателей высшей математики.
Ему казалось все эти любови и свидания не для него. Свою любовь он уже похоронил, вместе надеждой.
3.
Варя проснулась от холода. Перевернулась, поддерживая руками живот. Лёшеньки не было. Она, переваливаясь уточкой пошла в туалет. Пять тридцать утра. Рядом в стену что–то вбивали. «Неужели ,мужу пришла такая глупость в голову»,женщина поправила сорочку и тихонько приоткрыла дверь ванной. Лёша сидел на полу, безвольно раскинув руки и ноги, и бился головой об стену. Лицо его было искажено судорогой боли, но не физической. Он словно хотел, но не мог выплакать свой страх и страдание. Варю пронзила острая боль, от сердца вниз, живот как –то странно повело вниз.
– Аааа!– закричала она.
– Лёшенька, ну, смотри какой, у нас Ванечка славный. – Ну, поцелуй его. Муж сидел у нее в ногах, на кровати и нервно гладил ей руки.
– Я ведь с улицы пришел, зачем буду его трогать. Что за мода такая, табунами ходят по роддому какие - то посторонние,– это он о приехавших теще и свёкре, своих ровесниках.
О, сколько еще лет она будет припоминать этот случай в роддоме: «А помнишь, как ты не поцеловал Ванечку?»
Роды и хлопоты с малышом упрятали в подсознание образ мужа с искаженным от боли лицом. Но однажды покормив Ваньку грудью, она прижалась к дремлющему мужу, и стала тихонько гладить его по голове.
– Что уже можно? – взволновано, спросил он.
– Да, мой хороший уже можно.
И когда муж уже спал, с улыбкой удовлетворения на губах, она снова погладила его по ежику седых волос.
«Пусть в твоей памяти будут только эти жаркие стонущие ночи. И пусть боль о горечи утраты уйдет навсегда!