Южная Бессарабия, 22 июня 1941 года до рассвета оставалось совсем немного времени. Вот-вот на небе появится первый луч солнца. Она аккуратно и нежно положила в колыбельку накормленного сына.
Их дом совсем рядом от КПП воинской части.
В открытые настежь окна (жара невообразимая) ворвалось беспокойное ржание и фырканье лошадей.
«Шшшшш...», - беспокойно взглянула на малыша. Не разбудили, спит.
Муж тоже не проснулся. Неспокойное сейчас время, приходит за полночь, серый от усталости.
Ей нелегко. Третий ребёнок дался очень сложно - долгие роды, крупный малыш вымучил.
Хорошо, девочки почти помощницы. Старшая, девятилетняя, уже во всю с домашним хозяйством управляется. И малыша укачивать доверить можно, пока на рынок сбегаю.
Прилегла и тут же провалилась в тревожный сон.
Разбудил пронзительный телефонный звонок.
«Война!» — муж повесил трубку. — «Буди детей, собирайся! У тебя четыре часа!»
Эшелон, ужасная жара, бомбежки, долгие стоянки под раскалённым солнцем, пропускающие военные составы на запад.
Две недели она с тремя детьми добиралась в городок, где жила мать мужа. Казалось, там будет безопасней.
Увы, уже в сентябре город, на окраине которого они жили, был оккупирован. Тяжёлые годы оккупации.
Голод, постоянная тревога за детей и мужа, от которого нет весточки.
Ее чуть не расстрелял немец за то, что собирала на брошенном поле перезрелые помидоры.
Свой местный привёл немцев в дом и, тыча в неё пальцем, сказал: «Она - жена комиссара!»
Немец оказался не фашист. Глянул на трёх женщин в хате (бабушка жила с матерью и сестрой мужа) и пятерых детей, покрутил пальцем у виска и ушёл.
Дед прошёл всю войну, вернулся только в 46, получив новое назначение. «Собирайся, Настя!»
Вечная им слава и низкий поклон. Сберегли всех.
Какой-то телеграфный стиль. Не могу редактировать.
Как-то сегодня очень уж тяжело. И жара стоит такая же, как и восемьдесят лет назад, хотя это совсем не Бессарабия.
Всегда сжимается сердце, когда смотрю на эту картину.