О вольных бродягах
"Где-то противно капает вода. Капля за каплей все долбят и долбят прямо по голове. Пахнет плесенью, сырым цементом, пометом крыс и мышей. Что это? Какой-то шорох совсем рядом... Нет, никого. Наверное, просто где-то спустили воду", - я сел поудобнее и, внимательно осматривая все вокруг, продолжил размышлять.
"Я тоже умею спускать воду. Подумаешь, велика наука! Меня никто не учил. Сам научился. Смотрел, как это делают двуногие и научился. И, вообще, я умный! Мама говорит, что я самый умный, потому что догадался, как остаться с ней, в родном доме, чтобы ей не было скучно... чтобы она подольше кормила меня молочком... чтобы целовала меня и пела мне на ночь песенки...". Я вспомнил о маме, и мне стало грустно. Захотелось завыть. Но воют только глупые собаки, а я все-таки воспитанный домашний кот, хотя и сам всегда решаю, где мне жить.
Когда меня забрали в первый раз и принесли в совершенно чужой дом, я так растерялся, что тут же описался со страху. Это я потом говорил всем остальным, что сделал это специально. На самом деле мне было очень страшно и обидно, и одиноко. Посмотрел бы я на вас, если бы вас притащили в неизвестный дом и поставили перед большим лохматым чудовищем на двух ногах, а чудовище, едва увидев малю-ю-юсенького котеночка, тут же принялось орать, а потом, заметив под ним еще и малю-ю-юсенькую лужицу, топать своими ножищами, размахивать волосатыми ручищами и реветь на весь дом. Понятное дело, меня тут же доставили к маме.
Второй раз я даже и ждать не стал, когда меня унесут. Написал тут же, едва меня сунули за пазуху. Ух, визгу-то было! Наверное, все местные коты и кошки слышали изрыгаемые в мой адрес проклятия.
Третий претендент на мою независимость мне понравился. У него были такие приятные большие ладони, но к тому времени я уже достаточно вырос, чтобы уместиться в них. Он положил меня на сгиб локтя, а на другой руке пристроился мой брат. Претендент никак не мог выбрать между мной и моим братом. Мы были похожи, как две шерстинки с маминой шубки, оба лежали тихо, прислушиваясь к своим ощущениям, что было довольно странно для моего брата. Обычно он фырчал и демонстрировал свои мелкие зубки и острые коготки по каждому поводу. Из-за его склочного характера двуногие даже хотели оставить его с мамой. Она одна умела его приструнить.
"Как так? - возмутился я тогда. - Я - такой милый и хороший - должен ехать в какой-то чужой дом, где водятся злые чудовища, которые топают ногами и машут руками, где визжат какие-то совершенно неадекватные девицы, а мой брат, который уже исцарапал, наверное, всех двуногих этого дома, будет преспокойненько жить с нашей милой мамочкой?" Ну, уж нет! Я спрыгнул на пол и ушел прочь.
- Что же, вот так все и разрешилось само собой, - сказал претендент, засовывая моего ошеломленного братца в специальную клетку.
Эти клетки мне хорошо знакомы! Там подстилки специальные: писай, не писай - все равно принесут, куда надо. Нас вот так однажды принесли в жутко страшное место. Там все пахло страхом, болью и всякой гадостью, от которой щипало нос. А потом что-то как ужалит меня в заднюю лапку! Не люблю с тех пор клетки эти! Не доверяю."
Я осторожно переступил с лапы на лапу и поежился.
"Что за нелепость: лапам жарко, и приходится все время переступать, чтобы они не зажарились, а спина мерзнет. Может, ну это все к мышам и крысам? Вернусь в теплую квартиру, на мягкую лежанку, прижмусь к горячему маминому боку и замурчу себе - урррр, урррр. Что это? Кто это мурчит?! Это мой бедный голодный животик!.. Никогда не думал, что он может так громко мурчать. Интересно, чем питаются вольные бродячие коты? Эх, надо было спросить мелкого! Хотя... Обойдусь. Я должен доказать ему, что я не неженка домашняя! Что пусть я и рожден на мягкой подстилке - в душе я - вольный бродяга!
Мама рассказывала, отец наш был вольным бродягой. Он шел, куда ему вздумается, делал, что хотел, спал, где придется - и всю свою жизнь проводил в путешествиях, странствиях и приключениях. Я тоже так смогу! Я сумею! Вот только бы узнать, что едят во время странствий и приключений?"
Раздался громкий стук. Все внутри подобралось. В поисках спасения я огляделся по сторонам. Послышались громкие голоса. Ко мне явно кто-то шел. Пахнуло чем-то знакомым. Я, конечно, не пес, но вполне способен узнать знакомые мне запахи.
Луч фонаря на мгновение ослепил меня. Похоже, кто-то выкрикнул мое имя. Медлить нельзя. Я кинулся в сторону. Меня снова позвали. Знакомый голос... Кажется, его я слышал каждый вечер перед тем, как в миске появлялся вкусный влажный корм, тот самый, что сам по себе прокатывался по горлу, оставляя приятные вкусовые ощущения, удобно укладывался в животике, вызывая чувство наполненности и умиротворения... Какой чудесный, добрый голос...
"Нет! Я - вольный кот свободного племени!"
Я встрепенулся и кинулся под ближайшую трубу. Вновь прозвучал знакомый голос. Издалека откликнулся еще один, потом еще...
"Обложили..."
Едва касаясь пыльных плит подвала, очень осторожно так, как умеют ходить только кошки, я начал пробираться под трубой, стараясь подальше отойти от этого места. Руководствуясь лишь своим кошачьим чутьем, я пробирался все дальше и дальше, проползал в самых узких местах, перепрыгивал с трубы на трубу, нырял в пустоту, но каждый раз то с одной, то с другой стороны до меня долетали голоса.
Неожиданно пол кончился, и я полетел в вонючую яму. Всплеск. Отчаянно замолотил лапами, пытаясь выбраться из этой смердящей осклизлой жижи. Нащупал опору. Выскочил, и сразу попал в перекрестье нескольких слепящих лучей. Ласковый знакомый голос вновь окликнул меня по имени. Что-то зашуршало, и мои ноздри наполнились таким прелестным, таким чарующим запахом - хрустящие шарики с любимой мягкой начинкой! О, как я неразумно раскидывал их вокруг миски! Как глупо когда-то брезговал поднимать их с пола...
Я потянул носом и сделал несколько неуверенных шагов в ту сторону, откуда исходил этот дурманящий аромат... Но тут же в моей памяти всплыла насмешливая морда мелкого. Да, я бывало валял его и загонял на шкаф. Когда он подрос, мы уже устраивали нешуточные бои, в которых, впрочем, оба всегда знали меру. Я ведь не пес какой-нибудь, да и он не крысеныш! Но меня каждый раз раздражало насмешливое выражение его глаз, эта пренебрежительная снисходительность. Как будто он знал что-то, чего не мог знать я! В его глазах явно читалась насмешка. Нет, не та детская обидчивость: "Подумаешь, такой большой справился с маленьким!" А настоящая насмешка! Он как будто хотел сказать: "Посмотрел бы я на тебя на воле! Не может зваться настоящим котом тот, кто не побывал в подвале!"
Этот подвал снился мне по ночам. Что это? Почему так важно для настоящего кота хоть раз в жизни там побывать?
Мама ничего толком не могла мне рассказать. Она только вздыхала и говорила, что бегала туда лишь на свидания к моему отцу, что жизнь в доме гораздо приятнее, что, когда она лишилась предыдущего дома, она тут же нашла себе новый, чтобы ее детки родились в тепле и уюте, и что мне надо выбросить всю эту дурь из головы. Она рычала на мелкого и сгоняла его с верхней лежанки, а он как ни в чем не бывало растягивался на диване и смотрел на меня своим наглым, насмешливым взглядом.
Шум погони затих. Я забился в угол и прислушался. Двуногие либо точно прекратили гоняться за мной, либо решили придумать какой-то другой план. В любом случае это была передышка. Я решил немного почиститься, и тут же рот мой наполнился мерзкой пылью, от которой меня сразу стошнило. "Чтоб мыши отгрызли хвост этому мелкому! На какие же страдания он обрек меня!" Я постарался поудобнее устроиться на голом грязном полу и предался воспоминаниям.
Время от времени наши двуногие повязывали нам с мамой бантики, надевали бумажные колпачки и кормили неимоверной вкуснятиной, ради которой вполне можно было потерпеть подобное издевательство. Мелкий появился в нашем доме после пары подобных мероприятий. Я услышал противный писк за дверью. Он мешал мне размышлять над суетностью бытия, сбивал меня с мысли, заставляя отвлекаться и совершать необдуманные поступки. Когда я поймал себя на том, что начинаю непроизвольно ловить движущиеся тени в ящике, на который часами пялились мои двуногие, я спрыгнул с тумбы и потерся о ноги одного из них. Конечно, он как всегда сначала решил, что меня надо погладить, потом покормить, но мне всего лишь надо было, чтобы он вышел в прихожую, открыл дверь и посмотрел, кто производит весь этот шум. В конце концов он сделал то, что от него требовалось.
Обнаружив на коврике у двери это крохотное в конец опаршивевшее создание - тогда я впервые узнал, что такое блохи: они градом сыпались с него - двуногие забегали, загомонили, как будто сам пресветлый кот спустился с небес и осчастливил их своим визитом! Я даже спросил у мамы, так ли это, на что она ответила, что это создание вовсе не спустилось с небес, а, скорее всего вылезло из подвала, и что двуногие просто предпринимают разные необходимые меры, чтобы этот пришелец не занес в дом помимо блох что-нибудь еще и не заразил нас. Сначала он вел себя вполне прилично: уважительно относился к маме, немного побаивался меня. Шло время, и вот я стал замечать на себе этот насмешливый взгляд.
- Почему же ты сам отказался от своей свободы и пришел к нам? - спрашивал я, в очередной раз загнав его на дверь гостиной.
Катаясь на ней взад и вперед, он продолжал надменно смотреть на меня сверху вниз и молчал. Но его молчание было красноречивее любых слов. Он презирал меня! Он смел насмехаться надо мной, и я должен был доказать, что ничуть не хуже, а, может быть, даже и лучше его. Я смогу. Я сумею.
Не знаю, сколько времени я просидел, предаваясь воспоминаниям, но голод все отчетливее и отчетливее давал о себе знать. Я вылез и стал принюхиваться. Живут же как-то эти вольные коты! И откуда только они берутся?
"Что им дома-то не сидится? - подумал я и смутился. - Неужели все пускаются на это ради того, чтобы кому-то что-то доказать? Как глупо все получилось... Мелкий там, наверное, смеется надо мной... лопает мой корм... спит на моей любимой лежанке... А мама скучает, наверное..."
Я вздохнул и побрел искать дыру, через которую пролез в этот подвал, выбежав на лестницу. Хотя... даже если бы я и смог отыскать ее, как бы я туда запрыгнул? Помнится, падал я со всем комфортом: ни труб, ни стен - ничего под ней не было...
Не могут тут жить никакие коты! Я думаю, мама с папой просто назначали себе здесь свидания, а мелкий, вообще, все выдумал. Обманул меня, чтобы занять мое место.
"Ну, погоди у меня! - думал я. - Вот вернусь и покажу тебе, как обманывать! Не бывает никаких вольных бродячих котов!"
Стоило мне так подумать, как из-за соседней трубы раздалось грозное шипение. Мой чуткий слух уловил еле различимый шорох позади, а чуть в стороне мелькнула тень и сверкнули зеленые огоньки глаз.
- А вот и ужин! - услышал я чуть хрипловатый раскатистый мявк.
"Ужин?! Так вот чем питаются эти самые вольные бродяги! Это ловушка! Мелкий специально заманил меня сюда! Или это шутка такая? Не могут же в самом деле коты есть котов..."
Я заметался - с трех сторон ко мне подступали незнакомые здоровенные морды. Коты шли пригибаясь к земле, прижав уши и раскрыв свои зубастые пасти, хвосты яростно метались из стороны в сторону, и весь их вид говорил о том, что они вовсе не намерены шутить. Мгновенно оценив ситуацию, я принял единственно верное решение: бежать!
Я запрыгнул на трубу, перескочил выше, а когда мои преследователи оказались у меня за спиной, тут же сиганул вниз в едва видимый провал в деревянном настиле, которым пользовались двуногие. Здесь бежать было труднее, цементная пыль набивалась в рот и в нос, но зато, совершив этот маневр, я надолго оторвался от преследователей.
Наверное, я никогда в жизни так быстро не бегал, но они не отставали. Вскоре я вновь услышал их приглушенное ворчание. Я вылетел из-под настила и вновь принялся скакать по трубам, пролезать через какие-то норы, один раз чуть снова не угодил в вонючую яму, но вовремя вспомнил об этой опасности и перебрался через нее по краю кирпичной кладки.
Хуже всего было то, что местные лучше меня знали этот подвал и умело срезали углы. Они снова и снова оказывались у меня на пути. В конце концов я начал уставать. Выбежав на открытое пространство, более или менее свободное от всяких труб, кирпичей и железяк, я остановился и приготовился дорого продать свою жизнь.
"Прощай, милая мамочка! Прощайте, двуногие! Вы вполне сносно ухаживали за мной. Прощай и ты, мелкий! Ловко ты занял мое место, так не подведи: заботься о мамочке, зови ее ужинать и позволяй ей, если она захочет, вылизывать себя на ночь. Не обижай двуногих, разрешай им гладить себя и таскать на руках... Эх, некому больше гонять тебя по квартире..." - я мысленно попрощался со всеми и издал боевой мявк.
Первым напал здоровый темно серый хозяин хриплого голоса с обвисшими, словно приклеенными к черепу ушами. Он вцепился мне в шею, стараясь задними лапами разодрать живот, но долгие баталии с мелким научили меня кое-чему. Мне удалось вывернуться, но тут же на меня наскочил второй, затем третий. Я еле успевал отбивать их атаки. Силы постепенно оставляли меня, и вскоре мы уже одним ревущим клубком валялись в цементной пыли.
Внезапно голос, раздавшийся в моей голове, велел прекратить драку. (Двуногие не знают, но мы прекрасно общаемся без помощи звуков). Напавшие на меня коты тут же прыснули в стороны. Несколько секунд я лежал на боку, переводя дыхание. Потом с трудом поднялся на лапы. Я был цел, но повсюду ощущал на себе следы чужих когтей и зубов. Пахло кровью, и я с удовлетворением отметил, что не только моей.
Я повернул голову в ту сторону, откуда пришел приказ прекратить бой, и увидел большого старого кота с порванным ухом. Он лежал под самым потолком на большой блестящей трубе и, наклонив голову, разглядывал меня. Удовлетворив свое любопытство, он вновь мысленно приказал оставить меня в покое и ушел также беззвучно, как и появился.
Итак, я был принят в стаю и стал настоящим бродячим котом. Мне показали лужи, из которых можно пить, и отраву от крыс, которой следовало остерегаться. Ее раскладывали двуногие. Хорошо, что меня предупредили - отрава очень смахивала на сухой корм. Я свыкся с голодом, здесь все сидели на жесткой диете. Меня научили ловить мышей и драться с крысами. Правда, эти голохвостые твари не сильно докучали нам. Последний раз во время большой войны, так это событие называли местные коты, Рваное Ухо, тот самый кот, что позволил принять меня в стаю, дал им такой решительный отпор, что они боялись соваться в наш подвал. На той войне она как раз и потерял часть своего уха, зато приобрел имя, внушающее страх всем мышам и крысам. Двуногие, поди, думают, что это их сухая отрава отпугивает голохвостых. Как бы не так!
Коты поделились со мной старинными преданиями, в них говорилось, что когда-то давным-давно в подвалах были окна. Через них можно было выбираться на улицу и гулять под звездами. Молодые коты, родившиеся в подвале смеялись над этими сказками, но я их заверил, что звезды действительно существуют - это множество голубых глаз небесных котов, и они появляются в небе по ночам. Зря я это сказал - мне пришлось долго объяснять им, что такое небо и что день отличается от ночи не тем, что днем появляется узкая светлая щель и из нее на веревке спускается плошка с кормом. Все равно они ничего не поняли! Темнота...
Кстати, о плошке. Ее спускала одна двуногая. Коты рассказали, что двуногие делятся на два вида. Первые любят котов и всякую живность и заботятся обо всех, а другие не любят никого кроме себя. Из-за таких, как они, по словам все тех же легенд, и были заделаны все подвальные окна. Такие могут обижать и истреблять не только котов, но и себе подобных.
Похоже, мои двуногие относились к первому виду. Мне стало жаль их. Все чаще стали приходить мысли о доме. Очень странно, но я вспоминал не только мамочку и мелкого, но и своих двуногих. Вкусности, которые они нам давали... И не только! Я все чаще стал вспоминать, какие странные звуки они издавали, когда я ловил тени в их любимом ящике. По началу они гоняли меня от него, но я был настойчив - мне очень нравилось спать на тумбе, прижавшись боком к этому устройству, похожему на окно в другой мир. Иногда я трогал его лапой, и тогда двуногие издавали эти самые забавные звуки. От них на душе делалось хорошо и светло, и от этого хотелось сделать еще что-то, чтобы вновь услышать их. Мне вспоминалось, как они щекотали меня за ушком и чесали под подбородком. Я блаженно прикрывал глаза и потягивался, а они вновь принимались издавать свои забавные звуки. Конечно, я часто спрыгивал с рук и убегал, но теперь, должен честно признаться, это было не так уж и неприятно.
Какое-то новое странное чувство начало зарождаться в моей душе. Мне захотелось увидеть звезды и солнце, почувствовать ласковое дуновение ветра, ощутить под ногами настоящую землю, а не эту ужасную пыль, от которой моя белая шерстка уже давно стала серой. Мне захотелось увидеть маму, погонять мелкого по квартире и даже вновь ощутить тепло рук, треплющих меня по загривку, и услышать странные мяукающие звуки, издаваемые двуногими. Может, так они пытались с нами разговаривать? Я понял, что страшно соскучился по своей мягкой подстилке и нормальной кошачьей миске.
Некоторыми из этих мыслей я поделился с Хрипатым. После той драки мы даже подружились, и это он научил меня многим котиным премудростям, помогающим нашему племени выживать в этом сумрачном пыльном подземелье.
- Ты - домашний кот, Тощий, - сказал он мне.(Они прозвали меня Тощим, хотя сами отнюдь не отличаются упитанностью. Ну, может быть, некоторые более лохматые, некоторые более мускулистые... А я... Я просто выгляжу, как вечный подросток. Не скажу, почему. Приличные коты об этом предпочитают молчать. Хотя после того, как это произошло двуногая самка сказала, что неплохо бы проделывать это кое с кем из двуногих самцов. Не знаю, почему она так сказала, но я с ней совершенно согласен). Так вот:
- Ты - домашний кот, Тощий, - сказал Хрипатый. - Ты отважен, и ты - хороший боец, но как бы ты не доказывал, что можешь жить с нами, ты навсегда останешься домашним. Слишком много времени ты провел среди двуногих, слишком многое связывает тебя с ними. И потом... ведь тебе повезло! - вздохнул он. (Да-да, коты тоже умеют вздыхать!) - С твоими двуногими. Я тоже родился не здесь. Меня тоже когда-то кормили вкусной едой, и я тоже спал на мягкой подстилке... Я бегал за бантиком и играл с мячиком... Потом однажды меня вынесли на улицу и оставили там. Я был очень мал, долго плакал и звал двуногих. Я нашел дорогу домой. Я прибежал и заскребся в знакомую дверь, потом закричал. Я сам не узнал своего голоса. Дверь открылась. Я бросился вперед, но меня не пустили. Незнакомая нога в красивой туфельке преградила мне путь, а потом так пихнула под ребра, что несколько секунд я не мог дышать. Я ушел. С тех пор я здесь. Многие из наших могут рассказать подобные истории. А тебе повезло. Ты попал к хорошим двуногим. Очень глупо, что ты решил оставить их дом.
Мне даже стыдно стало, когда он это сказал.
- Что же делать?
- Вернуться, - не задумываясь ответил он.
- Но как?
- Я помогу тебе. Помнишь то место, где мы дрались? Там находится выход. Время от времени туда приходят двуногие. Они чем-то страшно гремят и стучат, переговариваются громкими голосами. Обычно мы прячемся и сидим, как мыши в норах, но тебе надо бежать и затаиться на том месте. Ты увидишь выход, когда они будут уходить. Сможешь проскочить мимо них - окажешься на улице. Тебе останется только отыскать свой дом. Сможешь?
- Смогу! - я так воодушевился, что готов был облизать его с ног до головы, но вовремя вспомнил, что я пока еще бродячий кот вольного племени.
Дни шли за днями, а в подвал никто не приходил. Я уже потерял счет времени. Мне уже не хотелось ни есть, ни пить. В том месте, где я когда-то принял бой я отыскал удобную расщелину между плитами и подолгу сидел там в ожидании двуногих.
Вероятно, я так пропах пылью и грязью, что перестал издавать настоящий кошачий дух, поэтому крысы, появившиеся со стороны вонючей ямы, не учуяли меня. Я тихо наблюдал за ними. Вот выскочила одна, за ней другая. Когда появились еще пара, я напрягся, крысы продолжали прибывать. За все время нахождения в подвале я не видел столько крыс сразу. Это было настоящее вторжение, и только я знал о нем. Немедленно послав своим сигнал тревоги, я вышел из укрытия и, глухо ворча, пошел на неприятеля. Крысы всполошились, но отступать не собирались. Они припали к земле, шерсть на затылках взъерошилась. Они смотрели на меня своими маленькими блестящими глазками, готовые в любую минуту кинуться мне на спину или вцепиться в морду.
"И что за проклятое место такое, - подумал я. - Опять меня здесь будут бить, кусать и царапать!"
"Продержись немного, - пришел мысленный ответ от кого-то из котов. - Мы уже идем".
Эти слова придали мне силы и я кинулся на крыс. Множество маленьких коготков вцепились в меня, множество острых зубов рвали мою шерсть, пытаясь прокусить кожу. Я не оставался в долгу: работал лапами, раскидывая их в стороны, рвал зубами, драл когтями. Когда я почувствовал, что на меня навалилась сразу целая куча мохнатых тел, и лапы мои вот-вот согнуться, не выдержав тяжести, я услышал победный клич, что издали мои собратья, вступая в бой. Конечно, здесь был и предводитель подвала - Рваное Ухо, и мой приятель - Хрипатый, и много других котов и кошек, не желающих делить свое жизненное пространство с этими агрессорами. (Мой сон рядом с любимым ящиком двуногих не прошел даром - чего я только не узнал, каким словам только не научился!)
Когда крысы перестали вылезать из вонючей ямы - то ли отступили, то ли мы перебили всех - коты подхватили трофеи и отправились пировать. Я не пошел с ними, а спустился в свое убежище между плитами. "Хрипатый прав, - решил я. - Я - не вольный бродячий кот, я скучаю по дому и по своим двуногим. Я жил вольной жизнью подвальных котов, я сражался и с котами и с крысами, терпел голод и жажду, слушал легенды, передаваемые из поколения в поколения и грустные правдивые истории своих соплеменников, но я больше не хочу ничего. Глупо, что я хотел кому-то что-то доказать - каждый должен жить своей жизнью. Жаль, что я не понял этого раньше... А теперь я лягу здесь и умру от полученных в бою ран". Все ныло и болело: расцарапанная острыми когтями спина, разодранные бока, с которых даже немного капала кровь. Шерсть кое-где свисала клоками, коготь остался в чьей-то шее, и во рту что-то мешало, как будто сломанный не до конца зуб болтался то туда, то сюда, не решаясь окончательно выпасть. Я лег, положив голову на лапы и приготовился умереть.
- Ты что-то совсем раскис? - услышал я рядом с собой голос Хрипатого. - Славная была битва!
Я открыл глаза. Он стоял надо мной на одной из плит и сверху вниз глядел на меня, чуть-чуть склонив голову. Я вспомнил: так разглядывал меня Рваное Ухо в первый день нашей встречи. Возможно, Хрипатый сам того не понимая, во всем пытался копировать своего вожака.
- Взбодрись! - сказал Хрипатый. - Пойди поешь. Силы тебе еще понадобятся.
Я отрицательно покачал головой.
- Уйди, - сказал я. - Думаю, пришло мое время умереть.
- Спорим, сейчас ты оставишь свои невеселые мысли и вскочишь со своего "смертного ложа"? - издевательским тоном проговорил Хрипатый.
Я ничего не ответил, и он уже более дружелюбно проговорил:
- Знаешь, что означает такое нашествие крыс?
Я молчал, впрочем, он и не ждал от меня никакого ответа. Он продолжил:
- Все подвалы окрестных домов связаны между собой. Трубы, что проходят повсюду находятся на дне той смердящей ямы, откуда появились крысы, а это означает, что в одном из подвалов работают двуногие, и вскоре они придут к нам.
Я забыл про боль и кровь, про болтающийся на ниточке зуб и утерянный коготь. Я вылетел из ямы и готов был бежать, лететь, мчаться на всех порах!.. Вот только куда? Когда?..
Раздался грохот замка и скрип открываемой двери. Лучи солнца, неожиданно хлынувшие откуда-то сбоку высветили кусок кирпичной кладки, и миллиарды пылинок, танцующих в воздухе.
- Ну, бывай! - пронеслось в моей голове. - Не поминай лихом...
- Прощай, - мысленно ответил я. - И скажи всем... там... спасибо...
Я кинулся туда, откуда лился свет. Топот множества ног. Черные тяжелые сапоги. Я бросился вправо, потом влево. Кто-то упал, раздалось громкое ругательство, чей-то грубый смех. Я успел! Выскочил под яркие лучи солнца и зажмурился от неожиданности.
!
. Чего-то не хватило, на мой взгляд. 
