Автор Ulysses
Все события и персонажи выдуманы
За окном шёл снег. Госпожа ханслер ещё раз взглянула в окно и отправилась в зал заседаний.
Последние годы митинги глав государств Свободного Мира не отличались разнообразием тем. В первой половине дня, обычно в режиме коммунальной склоки, обсуждалась проблемы содружества.
- А кто это не хочет разделить сотоварищи бремя блистательной эпохи Географических Открытий и колониальных захватов? Кто не хочет проявить радостное гостеприимство к нашим понаехавшим смуглым братьям?
Младочлены Союза дружно гудели в свою дуду, мол, в те достославные для вас времена мы проживали в другой Империи и с вашей колониальной политики не имели ни каких преференций. Теперь, став суверенными, мы хотим пожить в своё удовольствие за общий бюджет.
Или вот.
- За сколько шагов бледнолицые граждане Союза должны падать ниц перед темнокожими даже-негражданами? Может быть, целесообразно делать отметку в паспорте о доле элитной «чёрной» крови у гражданина, во избежание спорадических уличных конфликтов, выясняя «кто темнее»?
- Так ведь бью не по паспорту, а по морде! – оппонировали из зала спесивые хранители «Сутолокского коридора», съевшие собаку в вопросах национальной самоидентификации.
Апофеоз сердечного согласия наступал лишь после обеда, когда все дружно оттягивались на счёт северо-восточного соседа, пытаясь склонить того к сожительству, но даже не в гражданском браке. Сосед оказался кряжист и несговорчив, в ответ настаивал на собственных интересах и традициях, чем вызывал крайне недовольство и раздражение.
Глубоко в душе госпожа ханслер уважала самобытного северного соседа и была готова отстаивать интересы Союза за столом переговоров. Однако несколько лет назад соседу указали на дверь. И теперь заочные перманентные претензии в его адрес разыгрывались по набившему оскомину сценарию в стиле детского анекдота о зверях, когда те решили наказать озорного льва, купировав ему кисточку хвоста. И всякий раз какая-нибудь обезьяна с дальней ветки визжала: «Да-да, отрезать хвост, отрезать хвост! По самые уши!»
Предпраздничное утреннее настроение госпожи ханслера быстро улетучивалось, а голова просто раскалывалась от шума и напористости докладчика.
- Это сущее безобразие и мракобесие! - изводил себя криком оратор, чей наряд представлял причудливую эклектику кожи и парчи, металлических шипов и брабантских кружев, трёхдюймовых английских булавок и перламутровых пуговиц. Волнистые напомаженные волосы справа были перехвачены радужным бантом, с левой же стороны черепа в живописном беспорядке свисали нечесаные сальные лохмы.
- Чем вы так встревожены, уважаемый? – спокойно поинтересовался спикер. Ему не терпелось перейти ко второму традиционному вопросу повестки. Это будет просто бомба.
- Встревожен! Да мой разум кипит от возмущения! В то время, когда все граждане Свободного Мира достигли невиданных высот в гендерной самоидентификации, открыли в себе более пяти десятков гендерных типов, ортодоксы из департаментов образования предлагают нам оперировать всего лишь тремя родами словесности! Тремя! Мужской, женский и средний! На все цвета радуги только средний род?!– и, едва удерживаясь в штанах, распоясавшийся трибун известным жестом показал собравшимся оба средних пальца. - Вот вам, нате!
Видеомонитор, расположенный слева от выступавшего, отобразил ухоженный белый перст левой руки, который украшал крупный сапфир в филигранной золотой оправе. На двухдюймовом накладном ногте красовалась витиеватая сине-белая варварская роспись Кжель, только-только входящая в моду. С правого монитора главам Содружества выражал протест заскорузлый палец, покрытый декоративной грязью и автозагаром. Жесткая поросль чёрных волосков гармонировала с темной полоской под обгрызенным ногтем. Массивный перстень черненного серебра сиял багровым рубином.
- Но ведь это давняя традиция, - пытался возразить спикер.
- Не надо прятаться за традиции! – накинулся на него выступавший. - Возможно, госпожу ханслера и некоторых господ кресидентов устраивает такое положение дел. Но что прикажете делать мне?! Я отношу себя к гордому би-гендерному (bigender) меньшинству и требую справедливости! Пепел Клааса стучит в моём сердце! Даёшь каждому гендеру род в лингво!
По залу пронёсся диссонансный гул. Кто-то восхищался дерзостью, кто-то возмущался наглостью, а некоторые радостно улюлюкали в ожидании ожесточённой перепалки.
«О, Боже! Ведь взрослые люди. А ведут себя, как в детском саду. Когда же они поумнеют?» - госпожа ханслер стоически «склеила» перед собой пальцы рук и молча оглядела собравшихся.
- И как вы видите решение этой проблемы? – ярился спикер.
- Это уже ваша забота! Вот, о чём вы обязаны думать в первую очередь! Только по-прежнему быть не должно! Долой лингво-оковы старого мира!
- Да-да! Долой! Вы сошли с ума! Нет-нет! Ржунемогу! – неслись крики из зала.
После коротких дебатов спикеру удалось выработать временной решение - для разрешения казуса-лингво создать комитет, выделить финансирование. А пока, с завтрашнего дня упразднить в языках Союза артикли, окончания, указывающие на родовую идентификацию. Обращаться друг к другу стоит уважительно-нейтрально – «Эй!»
Весна была поздней, и за окном шёл снег.
«Неужели никто не вспомнит, какой сегодня день? Конечно, толерантность, независимость, самоуважение - не пустые слова. Но разве мои бабки Роза и Клара зря старались?» - с грустью думала госпожа ханслер за обедом.
После обеда спикер лучился торжеством момента:
- Господа, сейчас с архиважным докладом выступит наш глубокоуважаемый куратор из далёких заокеанских прерий, госпожа Саки, - он низко поклонился, выходящей на трибуну худощавой женщине в кургузом синем костюме с немытыми каштановыми волосами.
- В целом мы довольны вашим поведением, несмотря на попытки некоторых присутствующих дружить с кем-нельзя. Так кто у вас слабое звено? – куратор смерила зал взглядом фермерши, выбиравшей индейку к ужину.
В зале наступило молчание, и каким-то удивительным манером, не покидая кресел, все разом отодвинулись от ханслера.
- Я пошутила, расслабьтесь, - милостиво разрешила заокеанская гостья, однако, довольная реакцией присутствующих.
- Итак! Сейчас вам будет представлен совершенно секретный документ о супероружии нашего северо-восточного соперника.
За спиной каждого в зале неожиданно возник пехотный моряк в водолазном костюме, ластах и с многозарядным гарпуном за спиной. Моряки, неуклюже путаясь в ластах, разложили перед главами Союза тонюсенькие папочки и взяли на караул. Госпожа ханслер открыла свою папку, в ней оказалось не больше дюжины листков.
- Это всё? - удивилась она.
По залу пронёсся недоумённый гул голосов.
- Пока да, - призналась Саки. – Как вы видите это необычное оружие, это два суперагента, кодовые имена Чип и Дейл.
Забавный вихрастый малый с близлежащего острова вскочил, перебивая полномочную надзирательницу за порядком в Свободном Мире.
- Господа, спешу сообщить вам, что будущий фильм о легендарном агенте на службе Её Монаршего Величества будет посвящен единоборству с Чипом и Дейлом.
- Сядьте. Есть мнение, что именно ваша затянувшаяся кино-франшиза натолкнула наших северных визави на мысль о воспитании высокоэффективных вездесущих неуловимых суперагентов, только не в кино, а в реальной жизни. Как говорят эти варвары – «не числом, а умением».
- Но ведь, это же мы первыми обратили внимание на связь Чипа и Дейла с необъяснимыми происшествиями в Свободном Мире, - задрал нос посланец с туманного острова.
- Нашли чем гордиться! Вы же не смогли поймать их с поличным. Ладно, не дуйтесь.
- А мы, а мы нашли в своих архивах дело о взорвавшемся гараже, - затараторил из зала мужчина, явно напрашиваясь на похвалу, и доверительно добавил. – На ящиках было написано «фейерверки для Мая», а оказалось боевые для Кия. Вот ведь как бывает. Через семь лет после взрыва журналисты нашли пакетик из-под орешков рядом с воронкой. И тут нас осенило – это проделки Чипа и Дейла! Бурундуки же любят фундук.
- «Осенило», «фундук»! – передразнила мужчину Саки. – Надо было семь лет назад диверсантов возле гаража ловить, а не сегодня пакетики анализировать…
- А можно узнать, почему вы разрешили иностранцу, частнику чужие боевые снаряды на вашей территории в гараже хранить? – не выдержала госпожа ханслер. - На порядочность братушек понадеялись? Если так приспичило, не проще ли было договорится двум государствам, без контрабанды? Огласки испугались?
Однако куратор бросилась на помощь незадачливому Пинкертону:
- Уважаемая, госпожа ханслер, считаю ваши вопросы провокационными и неуместными. Здесь же все свои. А вы, дорогой друг, продолжайте искать, может быть, шляпу Чипа найдёте. В следующий раз привезу вам Почётную грамоту.
- Но мы рассчитывали на …, - обескуражено промямлил очень дальний потомок гордых и бесстрашных таборитов
- Сядьте, сегодня не до вас. Внимание всем! Вот ещё один случай. Мы располагаем неопровержимыми оперативными данными, что к происшествию в Сусетском канале также причастны суперагенты Чип и Дейл. Кое-кто видел, как накануне капитан злополучного сухогруза общался в баре с двумя неизвестными. На данный момент у нас нет доказательств, что это были именно Чип и Дейл, но ключевое слово в этой истории - «двое неизвестных»! Мы уверены, что это они завербовали капитана, пообещав тому бутылку самогона или жестянку чёрной икры…
- Мы бы тоже не отказались, - послышалось из зала. – Это лучше чем грамота.
- В результате при входе в канал, - не отвлекаясь продолжила Саки, - капитан, с криками «да пошли все эксплуататоры на …уй!», совершил судном эволюции, которые, при векторном анализе сложились в изображение того самого фаллического органа. Какая неслыханная наглость!
Зал внимал, затаив дыхание, и Саки поделилась достижениями секретных служб в заокеанских прериях:
- Однако не бывает худа без добра. Наши аналитики увидели в этом разгадку варварского способ обмена секретными сообщениями - «вилами по воде писано». Забегая наперёд, скажу, что яйцеголовые из Фенгли вот-вот раскроют тайну ещё одного метода коммуникации северных варваров – «бабушка надвое сказала», - и куратор недвусмысленно посмотрела на ханслера.
Та взгляда не отвела. Проиграв игру в «гляделки», Саки продолжила:
- Далее. Уже проходя канал, капитан решил повторить тот же маневр, с теми же словами. Результат вы все знаете. А вообще, есть у кого-нибудь мысли, как Чип и Дейл проникают на вашу территорию? Мы уж и визы перестали северянам выдавать. А?
- Я знаю, я знаю, - донёсся робкий голос с галёрки.
- Отвечайте! Ну же!
- Так это – по трубе, глубокоуважаемая госпожа куратор. По трубопроводу, точнее говоря. Ведь не зря же они весь газ из него выкачали, даже на понюшку не оставили. Вот и шастают теперь по трубам под нашими степями взад-вперёд. Надысь слухаем, двое ползут. Ну, мы вентили с обоих концов закрутили. Думали, вот ужо мы вас прищучим! Ан нет, всё равно просочились вражины.
- Занятная мысль. А ведь в ваших степях и нашу подводную лодка можно спрятать до поры до времени…
При этих словах пехотные матросы понимающе переглянулись, и щелкнули ластами.
- В заключение, призываю всех организовать на местах анализ резонансных происшествий на предмет доказательства причастности Чипа и Дейла. Иначе не привезём газ.
Менторский тон и указания заокеанской фифы, вызвали у госпожи ханслера неприятные чувства, словно принуждали копаться в исподнем в поисках следов застарелых черкашей.
Когда госпожа ханслер вернулась в свой рабочий кабинет, то увидела на столе небольшой букет подснежников в высокой хрустальной вазе. Рядом лежала большая коробка конфет.
«Ба-ба-ефф-ски-и, - прочитала она, припоминая школьные уроки. Настроение улучшилось. – А этот не забыл о восьмом марте. Данке!»
Вода в вазе ещё колыхалась, и госпожа ханслер почувствовала, что находится в кабинете не одна в комнате. Первого она обнаружила почти сразу, он распластался на животе на полу у стола, прикидываясь белым медведем. Округлившиеся глаза и застывшая улыбка, несмотря на искусственный мех масхалата, выдавали его с головой.
«Кажется, это Дейл, - размышляла она, осторожно обходя кабинет и стараясь не наступить на раскрытого агента с Севера. – А где же Чип?»
Чип застыл в дальнем углу, изображая собой торшер. Пройдя мимо, госпожа ханслер оценила безупречный элегантный костюм диверсанта. Лихая шляпа абажура, натянутая до самых плеч, скрывала выражение его лица, и мадам так же решила не докучать Чипу пристальным вниманием. Подойдя к окну, хозяйка кабинета ощутила дуновение ветерка за спиной и оглянулась. Торшер и медведь исчезли. Улыбнувшись, она взглянула на улицу.
А за окном шёл снег, и вереница хомячков с Севера плелась в сторону клиники Марите.
«Чур, меня, чур!»
Последние годы митинги глав государств Свободного Мира не отличались разнообразием тем. В первой половине дня, обычно в режиме коммунальной склоки, обсуждалась проблемы содружества.
- А кто это не хочет разделить сотоварищи бремя блистательной эпохи Географических Открытий и колониальных захватов? Кто не хочет проявить радостное гостеприимство к нашим понаехавшим смуглым братьям?
Младочлены Союза дружно гудели в свою дуду, мол, в те достославные для вас времена мы проживали в другой Империи и с вашей колониальной политики не имели ни каких преференций. Теперь, став суверенными, мы хотим пожить в своё удовольствие за общий бюджет.
Или вот.
- За сколько шагов бледнолицые граждане Союза должны падать ниц перед темнокожими даже-негражданами? Может быть, целесообразно делать отметку в паспорте о доле элитной «чёрной» крови у гражданина, во избежание спорадических уличных конфликтов, выясняя «кто темнее»?
- Так ведь бью не по паспорту, а по морде! – оппонировали из зала спесивые хранители «Сутолокского коридора», съевшие собаку в вопросах национальной самоидентификации.
Апофеоз сердечного согласия наступал лишь после обеда, когда все дружно оттягивались на счёт северо-восточного соседа, пытаясь склонить того к сожительству, но даже не в гражданском браке. Сосед оказался кряжист и несговорчив, в ответ настаивал на собственных интересах и традициях, чем вызывал крайне недовольство и раздражение.
Глубоко в душе госпожа ханслер уважала самобытного северного соседа и была готова отстаивать интересы Союза за столом переговоров. Однако несколько лет назад соседу указали на дверь. И теперь заочные перманентные претензии в его адрес разыгрывались по набившему оскомину сценарию в стиле детского анекдота о зверях, когда те решили наказать озорного льва, купировав ему кисточку хвоста. И всякий раз какая-нибудь обезьяна с дальней ветки визжала: «Да-да, отрезать хвост, отрезать хвост! По самые уши!»
Предпраздничное утреннее настроение госпожи ханслера быстро улетучивалось, а голова просто раскалывалась от шума и напористости докладчика.
- Это сущее безобразие и мракобесие! - изводил себя криком оратор, чей наряд представлял причудливую эклектику кожи и парчи, металлических шипов и брабантских кружев, трёхдюймовых английских булавок и перламутровых пуговиц. Волнистые напомаженные волосы справа были перехвачены радужным бантом, с левой же стороны черепа в живописном беспорядке свисали нечесаные сальные лохмы.
- Чем вы так встревожены, уважаемый? – спокойно поинтересовался спикер. Ему не терпелось перейти ко второму традиционному вопросу повестки. Это будет просто бомба.
- Встревожен! Да мой разум кипит от возмущения! В то время, когда все граждане Свободного Мира достигли невиданных высот в гендерной самоидентификации, открыли в себе более пяти десятков гендерных типов, ортодоксы из департаментов образования предлагают нам оперировать всего лишь тремя родами словесности! Тремя! Мужской, женский и средний! На все цвета радуги только средний род?!– и, едва удерживаясь в штанах, распоясавшийся трибун известным жестом показал собравшимся оба средних пальца. - Вот вам, нате!
Видеомонитор, расположенный слева от выступавшего, отобразил ухоженный белый перст левой руки, который украшал крупный сапфир в филигранной золотой оправе. На двухдюймовом накладном ногте красовалась витиеватая сине-белая варварская роспись Кжель, только-только входящая в моду. С правого монитора главам Содружества выражал протест заскорузлый палец, покрытый декоративной грязью и автозагаром. Жесткая поросль чёрных волосков гармонировала с темной полоской под обгрызенным ногтем. Массивный перстень черненного серебра сиял багровым рубином.
- Но ведь это давняя традиция, - пытался возразить спикер.
- Не надо прятаться за традиции! – накинулся на него выступавший. - Возможно, госпожу ханслера и некоторых господ кресидентов устраивает такое положение дел. Но что прикажете делать мне?! Я отношу себя к гордому би-гендерному (bigender) меньшинству и требую справедливости! Пепел Клааса стучит в моём сердце! Даёшь каждому гендеру род в лингво!
По залу пронёсся диссонансный гул. Кто-то восхищался дерзостью, кто-то возмущался наглостью, а некоторые радостно улюлюкали в ожидании ожесточённой перепалки.
«О, Боже! Ведь взрослые люди. А ведут себя, как в детском саду. Когда же они поумнеют?» - госпожа ханслер стоически «склеила» перед собой пальцы рук и молча оглядела собравшихся.
- И как вы видите решение этой проблемы? – ярился спикер.
- Это уже ваша забота! Вот, о чём вы обязаны думать в первую очередь! Только по-прежнему быть не должно! Долой лингво-оковы старого мира!
- Да-да! Долой! Вы сошли с ума! Нет-нет! Ржунемогу! – неслись крики из зала.
После коротких дебатов спикеру удалось выработать временной решение - для разрешения казуса-лингво создать комитет, выделить финансирование. А пока, с завтрашнего дня упразднить в языках Союза артикли, окончания, указывающие на родовую идентификацию. Обращаться друг к другу стоит уважительно-нейтрально – «Эй!»
Весна была поздней, и за окном шёл снег.
«Неужели никто не вспомнит, какой сегодня день? Конечно, толерантность, независимость, самоуважение - не пустые слова. Но разве мои бабки Роза и Клара зря старались?» - с грустью думала госпожа ханслер за обедом.
После обеда спикер лучился торжеством момента:
- Господа, сейчас с архиважным докладом выступит наш глубокоуважаемый куратор из далёких заокеанских прерий, госпожа Саки, - он низко поклонился, выходящей на трибуну худощавой женщине в кургузом синем костюме с немытыми каштановыми волосами.
- В целом мы довольны вашим поведением, несмотря на попытки некоторых присутствующих дружить с кем-нельзя. Так кто у вас слабое звено? – куратор смерила зал взглядом фермерши, выбиравшей индейку к ужину.
В зале наступило молчание, и каким-то удивительным манером, не покидая кресел, все разом отодвинулись от ханслера.
- Я пошутила, расслабьтесь, - милостиво разрешила заокеанская гостья, однако, довольная реакцией присутствующих.
- Итак! Сейчас вам будет представлен совершенно секретный документ о супероружии нашего северо-восточного соперника.
За спиной каждого в зале неожиданно возник пехотный моряк в водолазном костюме, ластах и с многозарядным гарпуном за спиной. Моряки, неуклюже путаясь в ластах, разложили перед главами Союза тонюсенькие папочки и взяли на караул. Госпожа ханслер открыла свою папку, в ней оказалось не больше дюжины листков.
- Это всё? - удивилась она.
По залу пронёсся недоумённый гул голосов.
- Пока да, - призналась Саки. – Как вы видите это необычное оружие, это два суперагента, кодовые имена Чип и Дейл.
Забавный вихрастый малый с близлежащего острова вскочил, перебивая полномочную надзирательницу за порядком в Свободном Мире.
- Господа, спешу сообщить вам, что будущий фильм о легендарном агенте на службе Её Монаршего Величества будет посвящен единоборству с Чипом и Дейлом.
- Сядьте. Есть мнение, что именно ваша затянувшаяся кино-франшиза натолкнула наших северных визави на мысль о воспитании высокоэффективных вездесущих неуловимых суперагентов, только не в кино, а в реальной жизни. Как говорят эти варвары – «не числом, а умением».
- Но ведь, это же мы первыми обратили внимание на связь Чипа и Дейла с необъяснимыми происшествиями в Свободном Мире, - задрал нос посланец с туманного острова.
- Нашли чем гордиться! Вы же не смогли поймать их с поличным. Ладно, не дуйтесь.
- А мы, а мы нашли в своих архивах дело о взорвавшемся гараже, - затараторил из зала мужчина, явно напрашиваясь на похвалу, и доверительно добавил. – На ящиках было написано «фейерверки для Мая», а оказалось боевые для Кия. Вот ведь как бывает. Через семь лет после взрыва журналисты нашли пакетик из-под орешков рядом с воронкой. И тут нас осенило – это проделки Чипа и Дейла! Бурундуки же любят фундук.
- «Осенило», «фундук»! – передразнила мужчину Саки. – Надо было семь лет назад диверсантов возле гаража ловить, а не сегодня пакетики анализировать…
- А можно узнать, почему вы разрешили иностранцу, частнику чужие боевые снаряды на вашей территории в гараже хранить? – не выдержала госпожа ханслер. - На порядочность братушек понадеялись? Если так приспичило, не проще ли было договорится двум государствам, без контрабанды? Огласки испугались?
Однако куратор бросилась на помощь незадачливому Пинкертону:
- Уважаемая, госпожа ханслер, считаю ваши вопросы провокационными и неуместными. Здесь же все свои. А вы, дорогой друг, продолжайте искать, может быть, шляпу Чипа найдёте. В следующий раз привезу вам Почётную грамоту.
- Но мы рассчитывали на …, - обескуражено промямлил очень дальний потомок гордых и бесстрашных таборитов
- Сядьте, сегодня не до вас. Внимание всем! Вот ещё один случай. Мы располагаем неопровержимыми оперативными данными, что к происшествию в Сусетском канале также причастны суперагенты Чип и Дейл. Кое-кто видел, как накануне капитан злополучного сухогруза общался в баре с двумя неизвестными. На данный момент у нас нет доказательств, что это были именно Чип и Дейл, но ключевое слово в этой истории - «двое неизвестных»! Мы уверены, что это они завербовали капитана, пообещав тому бутылку самогона или жестянку чёрной икры…
- Мы бы тоже не отказались, - послышалось из зала. – Это лучше чем грамота.
- В результате при входе в канал, - не отвлекаясь продолжила Саки, - капитан, с криками «да пошли все эксплуататоры на …уй!», совершил судном эволюции, которые, при векторном анализе сложились в изображение того самого фаллического органа. Какая неслыханная наглость!
Зал внимал, затаив дыхание, и Саки поделилась достижениями секретных служб в заокеанских прериях:
- Однако не бывает худа без добра. Наши аналитики увидели в этом разгадку варварского способ обмена секретными сообщениями - «вилами по воде писано». Забегая наперёд, скажу, что яйцеголовые из Фенгли вот-вот раскроют тайну ещё одного метода коммуникации северных варваров – «бабушка надвое сказала», - и куратор недвусмысленно посмотрела на ханслера.
Та взгляда не отвела. Проиграв игру в «гляделки», Саки продолжила:
- Далее. Уже проходя канал, капитан решил повторить тот же маневр, с теми же словами. Результат вы все знаете. А вообще, есть у кого-нибудь мысли, как Чип и Дейл проникают на вашу территорию? Мы уж и визы перестали северянам выдавать. А?
- Я знаю, я знаю, - донёсся робкий голос с галёрки.
- Отвечайте! Ну же!
- Так это – по трубе, глубокоуважаемая госпожа куратор. По трубопроводу, точнее говоря. Ведь не зря же они весь газ из него выкачали, даже на понюшку не оставили. Вот и шастают теперь по трубам под нашими степями взад-вперёд. Надысь слухаем, двое ползут. Ну, мы вентили с обоих концов закрутили. Думали, вот ужо мы вас прищучим! Ан нет, всё равно просочились вражины.
- Занятная мысль. А ведь в ваших степях и нашу подводную лодка можно спрятать до поры до времени…
При этих словах пехотные матросы понимающе переглянулись, и щелкнули ластами.
- В заключение, призываю всех организовать на местах анализ резонансных происшествий на предмет доказательства причастности Чипа и Дейла. Иначе не привезём газ.
Менторский тон и указания заокеанской фифы, вызвали у госпожи ханслера неприятные чувства, словно принуждали копаться в исподнем в поисках следов застарелых черкашей.
Когда госпожа ханслер вернулась в свой рабочий кабинет, то увидела на столе небольшой букет подснежников в высокой хрустальной вазе. Рядом лежала большая коробка конфет.
«Ба-ба-ефф-ски-и, - прочитала она, припоминая школьные уроки. Настроение улучшилось. – А этот не забыл о восьмом марте. Данке!»
Вода в вазе ещё колыхалась, и госпожа ханслер почувствовала, что находится в кабинете не одна в комнате. Первого она обнаружила почти сразу, он распластался на животе на полу у стола, прикидываясь белым медведем. Округлившиеся глаза и застывшая улыбка, несмотря на искусственный мех масхалата, выдавали его с головой.
«Кажется, это Дейл, - размышляла она, осторожно обходя кабинет и стараясь не наступить на раскрытого агента с Севера. – А где же Чип?»
Чип застыл в дальнем углу, изображая собой торшер. Пройдя мимо, госпожа ханслер оценила безупречный элегантный костюм диверсанта. Лихая шляпа абажура, натянутая до самых плеч, скрывала выражение его лица, и мадам так же решила не докучать Чипу пристальным вниманием. Подойдя к окну, хозяйка кабинета ощутила дуновение ветерка за спиной и оглянулась. Торшер и медведь исчезли. Улыбнувшись, она взглянула на улицу.
А за окном шёл снег, и вереница хомячков с Севера плелась в сторону клиники Марите.
«Чур, меня, чур!»
Устала я уже от всего этого в новостях, чтобы оценить шутку юмора. Хотя написано живо.
