Меня пляска берёт!
Без гармони, без дуды
ноги ходят не туды».
(Святочные запевки)
Песни, пляски. Девки парней задирают, словно павы по избе широкой выступают. Парни посередь, что те бесы, крутятся, коленца выкидывают. Шутки, смех. Одни девки своим парням здравицы поют, а парни больше пьют да девок подначивают. Как подпили, так пошло веселье, только стон стоит.
Только вот двум девицам пары не досталось. Вот и вышла у них катавасия. А бесы тому и рады – давай их сердца разжигать. Тут бы им Бога вспомнить, да на святках до Бога ли? Одно веселье, хиханьки да хаханьки на уме.
Потолкались беспарные девки среди прочих и заскучали. И решили шутку сотворить – умруна в избу притащить. Оделись тихонько, из избы никем не замеченные выскользнули да на погосте две свежих могилы заступами разбередили и умрунов из них вынули. Рогожею обернули и на косах своих в избу занесли. Прислонили к стене за печкой, а сами как ни в чём не бывало, будто гадать за ворота ходили, разделись и в горницу вошли.
На печи же девчонка малая хоронилась, тайно пробравшись на взрослую вечёрку за старшей сестрой. Увидела она умрунов, испугалась, молчит, сердешная, в уголок прижалась. А они тем временем зашевелились, меж собой переговариваются: «Что, брат, отогреваешься ли?» – «Отогреваюсь, а ты?» – «И я отогреваюсь». А из задов у них собачьи хвосты расти начали.
Девчонка на печке пикнуть боится, а в избе песни орут, пляшут – куда те! Дым коромыслом!
Вот уж и полночь настала.
– А спойте-ка нашим молодцам обоим песню погорячее, плясовую, – вдруг заявляют те две девицы, что умрунов принесли.
– Каким это вашим? Нет тут ваших, – отвечают им.
– А вот и есть! За печкой стоят, приглашения дожидаются, – возражают они, а сами посмеиваются.
Интересно всем стало, да и запели хором плясовую. А умруны вдруг огнём занялись, как горящие головни. Языки высунули, а изо ртов у них пламя пышет и жупел чёрный летит. Как стали их в песне-то величать, так выскочили они из-за печки – да в горницу. Давай среди гостей и плясать, и ломаться, и кривляться-кувыркаться. Собачьими хвостами пыль мести, пламенем да пеплом всех палить, лягать да за бороды и косы рвать.
Испугались все вокруг, и хмель вон, и ноги подкосились. Кто где стоял или сидел, тот там ничком и грохнулся. А умруны пляшут пуще прежнего, что аж половицы из полу вон летят. Столы и посуда прыгают, всё вдребезги да в черепки. Плясали, плясали до петухов. А как кочет пропел, так они в тартарары и провалились, в самую преисподнюю, только земля застонала.
По утру солдатка в дом вошла, смотрит, а гости лежат – кто без руки, кто без ноги, кто без языка, кто без бороды, кто без косы, а кто и вовсе без головы. И мертвы все как один. Только девчушку откачать удалось, что на печи хоронилась да умрунов видела. Она-то всю оказию и поведала, когда дар речи вновь обрела.
Список устаревших и непонятных слов (по расположению в тексте)
Умрун – нежить, мертвец, восстающий из могилы
Живот – жизнь
Седьмица – неделя, семь дней
Васильев день – Старый новый год (с 13 на 14 января)
Солдатка – жена того, кого забрали в солдаты (обычно на 25 лет)
Покрыть – накрыть
Словно павы – плавно, величественно
Коленца – движения в танце
Здравица – песня
Катавасия – беспорядок
Погост – кладбище
Хорониться – прятаться
Жупел – пепел
Кочет – петух
Тартарары, преисподняя – подземное царство грешников, бездна
Оказия – случай