За память и находчивость
– Болото. Оно кряхтело, ухало, чавкало и даже слегка подсвистывало. Пахло тиной, сыростью, сладковатой гнилью и, кажется, сероводородом. Да, точно тухлятиной, трудно перепутать этот запах с каким-нибудь другим.
Минуту назад очнулась. Что это со мной, как я сюда попала? Стою на каком-то крошечном островке рядом с одинокой чахлой берёзкой, на которой что-то насвистывает серенькая птичка, что-то такое заунывное и тоскливое, похожее на тихий плач безнадёжности. Вокруг это дышащее миазмами болото. Удивительно, что нет никакой паники, никакого отвращения, даже любуюсь этими зелено-серо- бурыми красками, но совсем не понимаю, как здесь очутилась.
Смотрю на колышущуюся у моих ног трясину, и меня тянет сделать шаг, шаг в её объятия, в эту тёплую и обволакивающую бесконечность.
Рядом с ногой промелькнула чёрной молнией змейка и тут же, грациозно извиваясь, заскользила по поверхности болота.
Я аккуратно потрогала болотную воду, действительно, тёплая. Надо только решиться сделать шаг, маленький шажок, и всё само собой образуется. Почти его делаю, и...
Серенькая пичужка резко меняет мелодию. В её крошечном горлышке начали звучать какие-то стальные нотки, почти набат.
Но шаг сделан, и я проваливаюсь в тёплую жижу почти по пояс, под ногами пустота, которая медленно, слегка покачивая, убаюкивая, тянет в нирвану. Это почти блаженство: быть окутанной, околдованной сладкой мечтой о вечности.
И здесь замечаю отвратительнейшее существо серовато-зелёного цвета, почти сливающееся с болотной жижей, в ужасных наростах и бородавках. Огромная жаба, не вру, размером с кошку, выпучив глазищи, не мигая, внимательно смотрит на меня. Уловив мой взгляд, она широко открывает свою мерзкую пасть и, ей-богу, ухмыляется.
Меня будто окатили холодным душем, очнулась. Какая там нирвана! Быстрее из этого жуткого места, от этого гадкого существа. Почти запаниковала, заметалась, стоп – замерла, преодолевая тошноту и липкий страх. Одно неловкое движение и могу провалиться ещё глубже. Думай, думай, думай... Ищи спасение. Взгляд упал на чахлую берёзку, которая росла на соседнем островке. Вот оно моё спасение, но смогу ли дотянуться, хватит ли сил? Неожиданно вспоминаю приключение барона Мюнхгаузена, как он себя за косицу из топи выдернул, да ещё вместе с лошадью.
Где наша не пропадала, даром, что ли, в тренажёрке пот лила. Руки у меня сильные, отжимаюсь раз двадцать легко. Намотав на левую руку прядь волос, косу некогда плести, волосы в хвостик завязаны, правой тянусь к берёзке. Рывок.
Очнулась на берегу болота, вся в тине и болотной жиже, рука по-прежнему сжимает прядь волос. Жива, отвратительной твари не видно, только мир вокруг чёрно-белый, как старое кино или фотоснимок, других красок нет.
− Заливаешь! Вечно ты с какими-то историями неправдоподобными. Не верю ни единому слову. Мир у неё чёрно-белый, то-то у тебя look подобран тон в тон, − скептически хмыкнула Вика.
Она среди нашей троицы институтских подружек самая недоверчивая и здравомыслящая.
− Ничего не заливаю, серьёзно говорю. Действительно, видела всё только в чёрно-белом цвете. Наверное, повредила что-то, когда дёрнула себя за волосы. Помните мою подружку Лерку? Она, когда её велосипедист сбил, головой треснулась, теперь у неё напрочь обоняние отсутствует. Конечно, жить не мешает, даже где-то помогает, когда в переполненной маршрутке летом едешь, но обратная сторона медали – никаких тебе приятных ароматов. Лет десять прошло, ничего у неё не восстановилось.
А мне крупно повезло. Вечером, когда рассматривала помидоры, лежащие на подоконнике, и решала, какой же из них самый красный и спелый, раздался звонок в дверь. От неожиданности я неловко повернулась и шарахнулась головой о дверцу открытого шкафа.
− Вот здесь верю, − вставила свои пять копеек Вика, − у тебя с юности внимательность и осторожность понижены, травму получить − всегда первая. Никогда не смотришь, куда идёшь и что впереди. Вообще, удивляюсь, как твоя голова ещё на месте, − ехидства подружке тоже было не занимать.
Показала ей язык. Подмигнула Алке, которая слушала с полуулыбкой рассказ, как обычно, витая в облаках, всё принимая за чистую монету, и продолжила рассказ:
– Потирая ушибленный лоб и прихрамывая, я пошла открывать дверь. На пороге стоял рыжий, конопатый, худощавый парень с огромной охапкой разноцветных астр. «Доставка, − неожиданно низким голосом пробасил он, − распишитесь». Через минуту я сидела на кухне, любуясь такими яркими красками моих любимых осенних растрёпанных цветов.
− Ну да, вот так в момент краски мира вернулись? − опять иронично улыбнулась Вика.
− Хочешь – верь, хочешь – не верь, вернулись! Сначала даже внимания не обратила, что вижу всё по-прежнему только когда пошла вазу водой наполнять, меня, как мешком ударили, – вижу.
− Ещё скажи, что и про болото правда.
− Да! История правдивая. Мы за клюквой собрались с друзьями. Они накануне позвонили и пригласили на эту вылазку за дикоросами на болото. Мне совершенно не хотелось комаров кормить, но Наталья привела железный аргумент, что осенью комаров на болоте уже не бывает, а клюква – первое средство при воспалении, как раз очень актуально для моих почек.
Утром я облилась горячим чаем, когда заливала его в термос, слегка повздорила с мужем, надулась и не хотела разговаривать ни с кем. Настроения лазить по болоту, собирая клюкву, тоже не было никакого, но подводить друзей не хотелось, пришлось ехать.
Клюква оказалась на самом деле огромная, спелая, ярко-красная. Я так увлеклась, её собирая, что отстала от всех и провалилась в болото.
Было такое, было! И букет был. Это муж заказал, чтобы настроение мне поднять, ведь мало того, что в болоте этом промокла, так ещё и корзинку с клюквой уронила и достать не смогла.
− Ну да! Вечно у тебя всё наперекосяк, − Вика разливала по бокалам вино, − родился тост. Давайте выпьем за то, что у нас есть память. А главное, что она вовремя подскажет правильное решение. Ведь недаром этого фон-барона все помнят. Если ему верить, то каждый может сам вытащить себя из любой передряги, пусть даже и за волосы. Итак, за хорошую память и находчивость.
Может то коряга была, у страха глаза велики. 
)))
