Жизнь продолжается. Проза.
Добавлено: 17 дек 2018, 12:00
Автор - Евгений3
Полина Сергеевна сегодня с утра была взбудоражена и пребывала в приподнятом настроении. Ещё бы, ведь она отправлялась в дальнюю дорогу, в местную столицу — волжский губернский город N, слывший одним из культурных центров России. Приближался октябрь, а пятого числа был день рождения её первенца Николая. И не рядовой день рождения, а юбилейный — четверть века исполнялось сыночку.
Ради такого события вдовствующая поместная дворянка и решилась покинуть насиженное гнездо. Ранее она лишь однажды побывала в губернском городе, ездила на свадьбу дочери Любочки. Вот теперь решилась повторить этот нелёгкий путь. Да будь он хоть вдвое длиннее, Полина Сергеевна всё равно бы не усидела и отправилась в дорогу. Разве для материнского сердца вёрсты это преграда?
Наконец экипаж тронулся, и воспоминания женщины плавно потекли под скрип и покачивание повозки, изредко прыгая с одного на другое, подобно колёсам на ухабах. Жизнь помещицы нельзя назвать несчастной, всё же почти двадцать лет замужем за отставным военным, имеющим воинские награды; воспитаны двое любящих её детей; да и поместье даёт не очень большой, но стабильный доход. Всё это так, но Полина Сергеевна упорно считала, что судьба обошла её стороной, что жизнь прожита серо, совсем не так, как мечталось в молодости.
Эх, молодость! Кто же не мечтал в юные годы и не строил грандиозных планов? Но после замужества постепенно всё пошло наперекосяк. А ведь в молодости Поля подавала большие надежды, была хорошо образована и слыла первой красавицей в уезде. Многие женихи добивались её руки, но неожиданно вернувшийся отставной гусар сразу же, без особых усилий, оттеснил всех конкурентов.
Да и правда, Пётр Николаевич был хорош собой, нравом обладал решительным, голосом зычным. А в мундире и при орденах он был и вовсе неотразим. На балу, где впервые встретились молодые, все незамужние девицы просто жаждали познакомиться с ротмистром Зарубиным. Но тут уже родители Полины подсуетились, в числе первых пригласив красавца в гости. А там бывший вояка не устоял перед полиными чарами и пал на колени, предложив руку и сердце. Так Полина стала замужней дамой и перебралась в имение Зарубиных.
Первые годы замужества она была на седьмом небе от счастья, а подруги смотрели на неё с нескрываемой завистью. Муж её обожал и баловал, как мог. Но после рождения первенца Коли всё как-то незаметно изменилось. Полина долго оправлялась после родов и не пускала к себе мужа. Вот тот и стал искать себе развлечения, разъезжая и тесно знакомясь с соседями. И конечно с соседками, как с замужними, так и с девицами. А дальше пошло-поехало: охота, застолья, податливые дамочки. Когда слухи об этом наконец достигли ушей Полины, это внесло первую трещину в их семейные отношения. Молодая жена замкнулась в себе, не сумев снести обиды, и стала заниматься исключительно сыном. Но мало помалу их отношения выправились и, казалось бы, вошли в прежнюю колею. Но не тут-то было, после рождения Любочки ситуация вновь повторилась. На этот раз гусарский норов Зарубина проявился в полную меру. Казалось, что Пётр Николаевич не обошёл вниманием ни одной уездной дамочки. Как он умудрялся избегать дуэлей с обиженными мужьями, одному богу известно. Снова поползли мерзкие слухи, и на этот раз уже жена не смогла простить мужа, затаив обиду и злобу до конца его дней. А конец этот нагрянул совершенно неожиданно — у бравого гусара остановилось сердце после очередного загула. Злые языки поговаривали, что умирающего ловеласа буквально стянула служанка с своей, отчаянно вопящей, хозяйки, соседской вдовушки Никольской. Что может быть обиднее для законной жены и бывшей первой уездной красавицы? Даже после смерти мужа Полина Сергеевна, принося на могилу цветы, продолжала высказывать супругу все, накопившиеся за долгие годы, обиды. Со временем злость прошла, обида притупилась, сменившись разочарованием от семейной жизни.
Что осталось у пожилой дворянки от прежней жизни? Хозяйство, с управлением которого отлично справлялся Лавр, боевой соратник и бывший денщик Зарубина. И конечно же дети, которые уже вылетели из родительского гнезда. Да, дети...
Несмотря на то, что Полина Сергеевна долго приходила в норму как после первых, так и после вторых родов, она сумела сохранить хорошую фигуру, да и морщины не спешили покрывать её миловидное лицо. Небольшого роста, лёгкая на ногу, барыня заметно отставала от своих лет. Она как будто бы застряла и душой, и телом в той прежней, ушедшей жизни. И вот сейчас, размышляя о детях, она светлела лицом и казалась ещё моложе. Судьба дочери и сына — вот главное, что сейчас заботило мамашу.
В своё время Полина Сергеевна приложила огромные усилия, чтобы дети выросли развитыми, грамотными, да и просто порядочными молодыми людьми. Отец детьми занимался мало, и все заботы легли на плечи матери. Каких усилий стоило заманить в их глушь толковых учителей, знает только она. Муж лишь ворчал, что эти дармоеды сосут их доходы без видимой пользы. Но упёртая барыня твёрдо отстаивала права детей на приличное образование. И это принесло свои плоды.
Повзрослевшая Любочка легко поступила на губернские учительские курсы, с успехом их закончила, получив диплом педагога. Там же, в губернской столице, она стала работать учителем в гимназии и буквально через год вышла замуж за выпускника их гимназии, отпрыска известного купеческого рода Губановых. Юноша хоть и был моложе Любочки, но уже имел купеческую хватку и в будущем наследовал немалое состояние. Так что за свою дочь мамаша была относительно спокойна, чего нельзя сказать про её любимца Николая.
В восемнадцать лет, по рекомендации отца, Колю зачислили в гусарский полк, который он оставил не прослужив и трёх лет. Не нашёл себя Коля в воинской службе и вернулся к тому же, с чего и начинал взрослую жизнь. Позанимавшись дома самостоятельно, он в тот же год поступил в университет на юридическое отделение. Вот уже четыре года Николай грыз науки, лишь изредка навещая мать.
С Колей матери всегда было не просто. С детства характер у него был решительный, папин, а душа влюбчивая и мягкая, как у мамы. Бог весть, как он в себе это совмещал. В своей маменьке он души не чаял, но подражать старался папаше. Если учитель порой бывал слишком строг, Коля ему непременно мстил то припрятав очки, то стрельнув втихаря из рогатки. А молодой учительнице он учудил ещё похлеще, незаметно пришпилив булавкой подол её платья к её же спине. А девица, задумавшись, так и ходила, пока ей не подсказали. В общем, наказания Коля получал регулярно.
Свою маменьку мальчик впервые ввёл в ступор уже в пятилетнем возрасте. Дело было в бане, где обычно сама Полина Сергеевна мыла детишек, не доверяя этот процесс никому другому. Распаренная и умытая, она отдыхала на лавке, раскинув ноги. Тут и подошёл к ней Коля, долго внимательно разглядывал и затем больно потянул за лобковые волосы. На вопрос ребёнка: «Мама, а что это у тебя там?» — оторопевшая Полина никак не могла придумать подходящего ответа и просто накричала на сына, о чём впоследствии очень сожалела.
После этого случая мытьё мальчика пришлось возложить на кучера Никодима.
Годы шли, мальчик рос, менялись его причуды, и домочадцы постепенно привыкли к ним, как к неизбежности.
Однако последние годы Николай почему-то несколько отдалился от матери, общался с ней мало, не откровенничал, как бывало прежде, отвечал ей коротко и односложно. Не зная истинных причин такого поведения, Полина Сергеевна строила в голове различные объяснения, но так и не нашла более — менее убедительной причины этой странной отчуждённости.
Уже вечерело, когда экипаж въехал в предместья города. Потянулись бесконечные улицы с домами, домишками да сарайчиками. И все эти строения прятались за багровеющей листвой деревьев и кустарников.
— Хороший вид, — подумала дама, — но у нас в имении лучше, привольнее. Какая-то здесь непривычная глазу скученность и теснота. Как же я притомилась за день и пропылилась вся. Ну ничего, скоро будем на месте.
Усадьбу, в которой квартировал Николай, она хорошо помнила ещё со свадьбы дочери. Небольшой сад, просторный двор с навесом для лошадей и деревянный дом с двумя входами. Одну половину дома и снимал её сын, а в другой половине обитала сама хозяйка, одинокая моложавая мещанка.
Дверь квартиры Николая была не заперта, а на ней белела записка:
— Мама, располагайся в дальней комнате, там всё готово и ожидает тебя сюрприз. Я буду поздно.
Полина Сергеевна сразу же прошла быстрым шагом в дальнюю комнату и ахнула — в углу на подставках стояла и сверкала большим зеркалом новенькая латунная ванна.
— Какая красота, — восхитилась женщина. Где он такую раздобыл, ведь она поди больших денег стоит? Узнаю своего сыночка, вот уж угодил, так угодил. Коленька всегда меня любил больше всех.
Гостья ещё походила, рассматривая обе комнаты, и обнаружила на плите бак с горячей водой.
— Моя же ты радость, — чуть не всплакнула растроганная мамаша и тут же направилась кликать кучера.
— Никодим, натаскай в ванну воды из колодца и вылей из бака горячую воду. Я буду мыться с дороги.
Погрузившись в воду и блаженно вытянув ноги, Полина Сергеевна продолжила свои размышления.
Квартира неплохая, ухоженная, кругом порядок. Чувствуется женская рука. Нужно будет поближе познакомиться с хозяйкой и заодно оплатить наперёд проживание сына. Да и Коленьке не мешает подкинуть деньжат, он же на эту ванну безбожно потратился. А вещь хороша, лежу тут, как шамаханская царица.
Наконец скинув с себя задумчивость, купальщица стала себя намывать и натирать мочалом. Решив мыла не жалеть, она обильно намылила руки, шею и лицо, но тут противный кусок выскользнул из пальцев и, как в насмешку, застучал об пол и откатился в сторону.
— Вот незадача! — в сердцах воскликнула барыня.
В ответ на эту фразу раздались шаги, и кто-то вложил в её руку сбежавшее мыло. Рука помощи была явно мужской.
— Спасибо, Никодим, можешь идти.
Ответом ей было молчание.
— Никодим, это ты? — с тревогой спросила Полина Сергеевна, боясь открыть намыленные глаза. Ответом ей было лёгкое похмыкивание и перетоптывание ног. Затем мочалка в чьих-то руках стала натирать барыне плечи, руки и спину. Совсем уже было запаниковавшая купальщица быстро ополоснула лицо и резко оглянулась. Рядом, с мочалкой в руке, стоял и широко улыбался её Николай.
— Коленька! — радостно воскликнула Полина, стремясь вскочить, но тут же опустилась назад в пенную воду.
— Ах, как некстати я тут вся намыленная, даже обнять тебя не могу. Но ты же обещал быть поздно, вот я и не спешила.
— А я постарался освободиться пораньше и — бегом к тебе. Раз ты не можешь, то я сам тебя расцелую, — и с этими словами Николай сжал руками мамину голову и расцеловал мокрый лоб и щёки. Затем сын опустился на колени и распросил, как дорога и всё ли ладно? Удостоверившись, что всё нормально, Коля предложил:
— А давай, мамочка, я за тобой поухаживаю, так сказать в отплату за твои со мной банные мытарства. Ты ещё не забыла нашу с тобой последнюю баню?
— Как же, забудешь такое. А я себя потом много раз корила за то, что накричала на тебя, ведь ты же был совсем ребёнком. Сейчас ты уже взрослый, но почему-то отдалился от меня. Я же теряюсь в догадках и не могу понять, в чём дело.
— Отдалился... да, отдалился, — прошептал нахмурившийся сын.
— А причина проста, проще некуда — я очень люблю тебя! — с отчаянной решимостью вытолкнул он из себя признание.
— Так ведь, Коленька, и я тебя очень лю... — и тут Полина поперхнулась словами, — то есть, в каком смысле любишь?
— А вот в том самом смысле и люблю. Наверное с самого детства. Я долго носил это в себе, скрывая от всех, и наконец во мне как прорвало запруду, и я вот так просто тебе это говорю. Да, я люблю тебя, ты для меня самая прекрасная женщина на земле. И делай теперь со мной всё, что хочешь. Больше я в себе этот груз носить не в силах.
— Как же так, как же так, — повторяла раз за разом огорошенная мать, уставившись вперёд невидящим взглядом, — разве так можно... нет, никак не возможно.
Меж тем Николай, как будто и не слыша этих причитаний, спокойно снял сорочку, взял мочало с мылом и продолжил мамино мытьё, методично двигаясь от плеч к пяткам. Так, словно это было их регулярной процедурой. И только подрагивание пальцев рук указывало на крайнее напряжение мужчины.
Полина Сергеевна напротив, стала похожей на безвольную куклу, вверив себя и всю эту нелепую ситуацию в руки сына.
Наконец закончив мытьё, Коля поставил маму на ноги, облил из ковша чистой водой, завернул в простыню и отнёс на кровать.
— Одевайтесь, маменька, и выходите на ужин, — произнес он хриплым голосом и ушёл в другую комнату.
Когда переодетая и причёсанная Полина Сергеевна вышла к столу, там всё уже было готово к ужину. Блюда и приборы стояли на своих местах, в пузатом графине темнела любимая мамой вишнёвая наливка, а в центре стола красовался медный самовар. Ужин проходил в полном молчании, только слышалось позвякивание посуды да журчание наливаемого вина и чая. Однако выпитые три рюмки наливки сделали своё дело. Барыня раскраснелась, задумчивость её ушла, на лице появилось осмысленное выражение. Затем из глаз её одна за другой закапали слёзы, после чего Полина упала лицом на реки и так безудержно разревелась, как это могут наши, обиженные судьбой, женщины.
Николай поначалу растерялся, не зная, что и предпринять. Затем приставил свой стул к маминому, обнял мамочку, прижавшись к её спине. Так они и сидели, словно изваяния, пока Полина Сергеевна не проревелась.
— Ты посиди пока здесь, а мы с Никодимом приберёмся в твоей комнате. Тебе нужно отдохнуть с дороги, поспать.
Вернувшийся через некоторое время Николай, препроводил маму к её кровати, велел укладываться и покинул комнату. Немногим позднее сын вновь заглянул, чтобы справиться, спит ли мама, всё ли в порядке. Полина хоть и умаялась в дороге, но всё не могла перебороть нервное напряжение и заснуть. Видя, что мать ещё не спит, Коля попросил разрешения прилечь рядом для обоюдного спокойствия.
— Чего уж там, ложись, — спокойно ответила мама и подвинулась.
Так же, как за ужином, Николай приобнял мамашу и стал легонько поглаживать по плечам и голове. И Полина Сергеевна на удивление быстро заснула. А ночью она увидела такое, по сравнению с чем её вечерние переживания могут показаться лёгкой шуткой. Какие-то лохматые чудища тянули к ней руки и, отталкивая друг друга, стремились погладить беззащитную женщину и ущипнуть её за плечи, соски или живот. Измученная этим бесконечным ужасом, женщина усилием воли повернулась на другой бок, и — чудища исчезли. Взамен их появился её муж, Пётр Николаевич, стал валить жену на кровать, повторя раз за разом:
— Нет, не любишь ты меня... нет, не любишь ты меня.
Полина Сергеевна, напрягая все свои силы, отталкивала мужа руками и ногами, кричала ему обидные слова, называла изменником и негодяем. Но силы были не равны, и муж раз за разом овладевал ею, чуть не доводя до умопомрачения. Собрав волю в кулак, Полина закричала: «Уйди-и-и!» — и проснулась, с удивлением осматривая незнакомые стены. Наконец память вернула её к действительности, и она решительно прогнала остатки этого страшного сна.
На дворе было уже светло, солнце заглядывало в окно. Полина Сергеевна поднялась совершенно бодрой, спокойно обдумала минувший вечер, увиденный ночной кошмар и решила: что ни делается, всё к лучшему и не след лишний раз корить судьбу. В хорошем расположении духа барыня стала кликать Никодима, чтобы велеть ему готовиться к поездке по городу.
Николай уже ушёл на занятия, оставив записку, что будет лишь вечером. Напившись чаю, Полина Сергеевна поехала осмотреть центр города и прикупить кое-что нужное в хозяйстве, а также подарки сыну, дочери и внучке.
Вид центральной площади и прилегающих улиц ей очень понравился: и брусчатая мостовая, и сверкающие купола, и нарядные каменные здания, и даже шумный базар с изобилием фруктов, снеди и всякой всячины. Осмотр города и закупки ничуть не убавили настроения женщины, а даже усилили его. Ближе к полудню Полина Сергеевна решила, что пора и проведать дочь.
Любочка встретила маму восторженными криками, поцелуями и бесконечными расспросами о здоровье, усадьбе и всём-всём подряд. Молодая бабушка с удовольствием провозилась с внучкой Анечкой до позднего вечера и, договорившись с дочерью встретиться на следующий же день, отправилась назад к сыну.
Во двор экипаж заехал уже в сумерках. В квартире сына горели свечи, и окна приветливо светились. Сам Николай выскочил на крыльцо, приветствуя маму и провожая её в дом. И такой нескрываемой радостью светились его глаза, что Полина Сергеевна устыдилась своей вчерашней тягостной сцены. Разве любящий и заботливый сын не отрада для родителей?
Весь сегодняшний, такой суетливый, день встревоженная мамаша исподволь всё обдумывала сложившуюся ситуацию с Николаем и никак не могла окончательно выбрать свою линию поведения. Настолько необычной была та ситуация, что весь жизненный опыт женщины не мог дать ей какой-либо подсказки. Но на что-то нужно было решаться.
Сейчас, глядя на весёлую суету сына, она с облегчением в сердце определилась окончательно: не драматизировать ситуацию, а вести себя, как должно любящей матери с любящим сыном. Отпустить, насколько это возможно, ситуацию, но держа её под своим родительским контролем. На откровеннось и любовь сына должно ответить тоже любовью и откровенностью, и никак иначе.
После такого решения у женщины как камень с души упал, и в голове всё окончельно прояснилось.
Сегодняшний ужин прошёл весело и непринуждённо. Мать с сыном посмеивались друг над другом, вспоминая различные случаи из прошлых времён. Наливка вновь была как нельзя кстати, развязывая языки и снимая остатки вчерашней напряжённости. Чаепитие растянулось на два часа. А куда было спешить в длинный осенний вечер? Не каждый раз так явственно ощущется единение родственных душ, не каждый вечер люди стремятся к полной откровенности.
Сытые и в хорошем расположении духа разошлись чаехлёбы по комнатам, чтобы готовиться ко сну. Полина Сергеевна не стала тушить все свечи перед сном, а оставила горящей одну, на всякий случай. И такой случай скоро наступил. В дверь раздался негромкий стук.
— Заходи, Коленька, я ещё не сплю.
Николай зашёл и остановился в нерешительности возле кровати.
— Ложись, сынок, поболтаем ещё перед сном, — сгладила понимающая мамаша наступившую заминку, подвигаясь к стене.
Но поболтать в этот раз у них не получилось. Коля сразу же придвинулся к маме, взял её руку, лаская пальчики и прижимая их к своему лицу, поглаживал по голове, касался губами её шеи, щёк и губ.
А Полина Сергеевна слабо отвечала на ласки сына, с тоской вспоминая, как хорошо у неё с мужем всё начиналось и как печально закончилось. Почему-то в такой неподходящий момент именно это не давало женщине покоя. Последнее время её даже стала посещать крамольная мысль, а так ли уж один Пётр Николаевич виновен в их семейном разладе? Может и она, пусть не желая, способствовала тому? Похоже все эти терзания и сомнения — её постоянный бич до скончания дней.
А Николай сильно похож на отца: и лицом и статью, и решительностью. Только голос не такой зычный и характер помягче.
Но сейчас сынок сумел проявить свои гусарские качества. Лобызая шею и грудь, добрался и до сосков. Но как возможно обойти стороной эти выдающиеся женские достоинства, знакомые каждому с пелёнок? Они непременно заманят мужчину в свои сети. Заманили и в этот раз. Коля тискал и мусолил то левую, то правую титьку — поочерёдно. Затем, чуть отстранившись, поднял подол ночнушки, раздвинул мамины ноги и одним быстрым движением вошёл в лоно.
— Кто бы сомневался, — только и успела подумать Полина Сергеевна, чуть ахнув от такой стремительности, — ну вылитый папаша. Тот если уж добирался до жены, раньше, чем через час, не отпускал.
Чуть позднее посторонние мысли покинули женскую голову, и Полина заколыхалась, вминаясь в постель, в такт мужским движениям. Любовный процесс захватил женщину полностью и бесповоротно. Хорошо знакомое, но уже подзабытое чувство восторга плавно закачало её на волнах удовольствия, унося из серой повседневности в какую-то розовую страну забвения. Восторг внутри её рос, ширился, набухал огромным шаром и наконец лопнул, засверкав вокруг звёздами фейерверка.
Николай, не замечая всего этого, продолжал увлечённо таранить, двигаясь к своему финалу и продлевая, насколько возможно, их общее удовольствие. Но вот и он отчаянно сдавил в своих объятиях маму, глухо зарычал, задёргался и затих.
Долго лежали любовники, успокаивая напряжённое дыхание и глядя в полутёмный потолок.
— Всё, сынок, иди, я буду отдыхать, — уже почти ровным голосом произнесла Полина Сергеевна.
— А сынок-то слабоват против папаши, — мелькнуло напоследок в голове засыпающей женщины.
Следующий день получился удивительно похожим на предыдущий и прошёл в закупках к празднку, осмотрах ещё не знакомых городских улиц, беседах с дочерью и вознёй с внучкой. И так же незаметно день склонился к вечеру.
Подьезжая к жилищу сына, Полина Сергеевна твёрдо решила показать сегодня свою родителькую волю и поговорить с Колей о сложившейся положении вещей и конечно же о будущем отпрыска. Чем она и занялась чуть ли ни с порога.
Недавно пришедший домой Николай с трудом узнавал в этой строгой и дотошной родительнице свою вчерашнюю любовницу, но отвечал честно и не таясь.
— Чем бы мы с тобой здесь ни занимались, — повела свою партию Полина Сергеевна, — это не отменяет, если не усиливает, моей ответственности за твоё будущее. Не для того я вложила в твоё воспитание столько душевных сил и средств, чтобы ты пошёл по неприглядному пути папочки или кого-то ему подобного. Да, тебе отдана большая часть моей жизни, и я пойду на всё ради твоего счастья. Ты это понимаешь?
— Да, я всё это вижу и понимаю. Но куда ты клонишь, мамочка?
— К тому и клоню, что я последнее время стала плохо тебя понимать. Я вижу, что военная служба и городская жизнь тебя заметно изменили, но не пойму, в какую сторону. Не знаю я твоих устремлений и планов на собственное будущее.
— Да самые простые у меня планы, закончить обучение и устроиться на прокурорскую должность.
— Это как раз понятно, для того ты и учишься который уж год. Смею надеяться, что из тебя получится толковый прокурор. А какие у тебя намерения относительно своего семейного будущего? Собираешься ли ты жениться, вот что меня тревожит. Твоё отношение, твоё чувство ко мне я понимаю, но я не понимаю твоего отношения к прочим молодым и привлекательным женщинам.
— Напрасно страдаете, мама, самые обычные у меня взгляды на привлекательных особ, заинтересованные.
— Да как же я могу не страдать после всего, что случилось? Можешь ли ты обещать, что после обучения обзаведёшься семьёй, как и прочие христиане? Или мне ждать какого-нибудь материнского позора?
— Вот это я могу совершенно твёрдо сказать, что никогда и ни чем не опозорю свою любимую мамочку. Увидишь ты в недалёком будущем и мою невесту, а позднее и своих внучат.
— А сейчас как ты обходишься, бывают здесь у тебя девицы?
— Бывает, одна особа, изредка... — и Николай кивнул на соседнюю стенку.
У Полины Сергеевны удивлённо взметнулись вверх брови, и она понимающе рассмеялась.
— Вот и ещё один сюрприз. Так, значит после отъезда я оставляю тебя в надёжных руках.
Задумавшись не надолго, мама пристально взглянула в глаза сына и серьёзным голосом сказала:
— Я верю тебе, сынок, — затем как-то враз поникла, съёжилась и, уткнувшись в колину грудь, облегченно разревелась, — я знала, я верила... я знала, я верила...
Полина Сергеевна сегодня с утра была взбудоражена и пребывала в приподнятом настроении. Ещё бы, ведь она отправлялась в дальнюю дорогу, в местную столицу — волжский губернский город N, слывший одним из культурных центров России. Приближался октябрь, а пятого числа был день рождения её первенца Николая. И не рядовой день рождения, а юбилейный — четверть века исполнялось сыночку.
Ради такого события вдовствующая поместная дворянка и решилась покинуть насиженное гнездо. Ранее она лишь однажды побывала в губернском городе, ездила на свадьбу дочери Любочки. Вот теперь решилась повторить этот нелёгкий путь. Да будь он хоть вдвое длиннее, Полина Сергеевна всё равно бы не усидела и отправилась в дорогу. Разве для материнского сердца вёрсты это преграда?
Наконец экипаж тронулся, и воспоминания женщины плавно потекли под скрип и покачивание повозки, изредко прыгая с одного на другое, подобно колёсам на ухабах. Жизнь помещицы нельзя назвать несчастной, всё же почти двадцать лет замужем за отставным военным, имеющим воинские награды; воспитаны двое любящих её детей; да и поместье даёт не очень большой, но стабильный доход. Всё это так, но Полина Сергеевна упорно считала, что судьба обошла её стороной, что жизнь прожита серо, совсем не так, как мечталось в молодости.
Эх, молодость! Кто же не мечтал в юные годы и не строил грандиозных планов? Но после замужества постепенно всё пошло наперекосяк. А ведь в молодости Поля подавала большие надежды, была хорошо образована и слыла первой красавицей в уезде. Многие женихи добивались её руки, но неожиданно вернувшийся отставной гусар сразу же, без особых усилий, оттеснил всех конкурентов.
Да и правда, Пётр Николаевич был хорош собой, нравом обладал решительным, голосом зычным. А в мундире и при орденах он был и вовсе неотразим. На балу, где впервые встретились молодые, все незамужние девицы просто жаждали познакомиться с ротмистром Зарубиным. Но тут уже родители Полины подсуетились, в числе первых пригласив красавца в гости. А там бывший вояка не устоял перед полиными чарами и пал на колени, предложив руку и сердце. Так Полина стала замужней дамой и перебралась в имение Зарубиных.
Первые годы замужества она была на седьмом небе от счастья, а подруги смотрели на неё с нескрываемой завистью. Муж её обожал и баловал, как мог. Но после рождения первенца Коли всё как-то незаметно изменилось. Полина долго оправлялась после родов и не пускала к себе мужа. Вот тот и стал искать себе развлечения, разъезжая и тесно знакомясь с соседями. И конечно с соседками, как с замужними, так и с девицами. А дальше пошло-поехало: охота, застолья, податливые дамочки. Когда слухи об этом наконец достигли ушей Полины, это внесло первую трещину в их семейные отношения. Молодая жена замкнулась в себе, не сумев снести обиды, и стала заниматься исключительно сыном. Но мало помалу их отношения выправились и, казалось бы, вошли в прежнюю колею. Но не тут-то было, после рождения Любочки ситуация вновь повторилась. На этот раз гусарский норов Зарубина проявился в полную меру. Казалось, что Пётр Николаевич не обошёл вниманием ни одной уездной дамочки. Как он умудрялся избегать дуэлей с обиженными мужьями, одному богу известно. Снова поползли мерзкие слухи, и на этот раз уже жена не смогла простить мужа, затаив обиду и злобу до конца его дней. А конец этот нагрянул совершенно неожиданно — у бравого гусара остановилось сердце после очередного загула. Злые языки поговаривали, что умирающего ловеласа буквально стянула служанка с своей, отчаянно вопящей, хозяйки, соседской вдовушки Никольской. Что может быть обиднее для законной жены и бывшей первой уездной красавицы? Даже после смерти мужа Полина Сергеевна, принося на могилу цветы, продолжала высказывать супругу все, накопившиеся за долгие годы, обиды. Со временем злость прошла, обида притупилась, сменившись разочарованием от семейной жизни.
Что осталось у пожилой дворянки от прежней жизни? Хозяйство, с управлением которого отлично справлялся Лавр, боевой соратник и бывший денщик Зарубина. И конечно же дети, которые уже вылетели из родительского гнезда. Да, дети...
Несмотря на то, что Полина Сергеевна долго приходила в норму как после первых, так и после вторых родов, она сумела сохранить хорошую фигуру, да и морщины не спешили покрывать её миловидное лицо. Небольшого роста, лёгкая на ногу, барыня заметно отставала от своих лет. Она как будто бы застряла и душой, и телом в той прежней, ушедшей жизни. И вот сейчас, размышляя о детях, она светлела лицом и казалась ещё моложе. Судьба дочери и сына — вот главное, что сейчас заботило мамашу.
В своё время Полина Сергеевна приложила огромные усилия, чтобы дети выросли развитыми, грамотными, да и просто порядочными молодыми людьми. Отец детьми занимался мало, и все заботы легли на плечи матери. Каких усилий стоило заманить в их глушь толковых учителей, знает только она. Муж лишь ворчал, что эти дармоеды сосут их доходы без видимой пользы. Но упёртая барыня твёрдо отстаивала права детей на приличное образование. И это принесло свои плоды.
Повзрослевшая Любочка легко поступила на губернские учительские курсы, с успехом их закончила, получив диплом педагога. Там же, в губернской столице, она стала работать учителем в гимназии и буквально через год вышла замуж за выпускника их гимназии, отпрыска известного купеческого рода Губановых. Юноша хоть и был моложе Любочки, но уже имел купеческую хватку и в будущем наследовал немалое состояние. Так что за свою дочь мамаша была относительно спокойна, чего нельзя сказать про её любимца Николая.
В восемнадцать лет, по рекомендации отца, Колю зачислили в гусарский полк, который он оставил не прослужив и трёх лет. Не нашёл себя Коля в воинской службе и вернулся к тому же, с чего и начинал взрослую жизнь. Позанимавшись дома самостоятельно, он в тот же год поступил в университет на юридическое отделение. Вот уже четыре года Николай грыз науки, лишь изредка навещая мать.
С Колей матери всегда было не просто. С детства характер у него был решительный, папин, а душа влюбчивая и мягкая, как у мамы. Бог весть, как он в себе это совмещал. В своей маменьке он души не чаял, но подражать старался папаше. Если учитель порой бывал слишком строг, Коля ему непременно мстил то припрятав очки, то стрельнув втихаря из рогатки. А молодой учительнице он учудил ещё похлеще, незаметно пришпилив булавкой подол её платья к её же спине. А девица, задумавшись, так и ходила, пока ей не подсказали. В общем, наказания Коля получал регулярно.
Свою маменьку мальчик впервые ввёл в ступор уже в пятилетнем возрасте. Дело было в бане, где обычно сама Полина Сергеевна мыла детишек, не доверяя этот процесс никому другому. Распаренная и умытая, она отдыхала на лавке, раскинув ноги. Тут и подошёл к ней Коля, долго внимательно разглядывал и затем больно потянул за лобковые волосы. На вопрос ребёнка: «Мама, а что это у тебя там?» — оторопевшая Полина никак не могла придумать подходящего ответа и просто накричала на сына, о чём впоследствии очень сожалела.
После этого случая мытьё мальчика пришлось возложить на кучера Никодима.
Годы шли, мальчик рос, менялись его причуды, и домочадцы постепенно привыкли к ним, как к неизбежности.
Однако последние годы Николай почему-то несколько отдалился от матери, общался с ней мало, не откровенничал, как бывало прежде, отвечал ей коротко и односложно. Не зная истинных причин такого поведения, Полина Сергеевна строила в голове различные объяснения, но так и не нашла более — менее убедительной причины этой странной отчуждённости.
Уже вечерело, когда экипаж въехал в предместья города. Потянулись бесконечные улицы с домами, домишками да сарайчиками. И все эти строения прятались за багровеющей листвой деревьев и кустарников.
— Хороший вид, — подумала дама, — но у нас в имении лучше, привольнее. Какая-то здесь непривычная глазу скученность и теснота. Как же я притомилась за день и пропылилась вся. Ну ничего, скоро будем на месте.
Усадьбу, в которой квартировал Николай, она хорошо помнила ещё со свадьбы дочери. Небольшой сад, просторный двор с навесом для лошадей и деревянный дом с двумя входами. Одну половину дома и снимал её сын, а в другой половине обитала сама хозяйка, одинокая моложавая мещанка.
Дверь квартиры Николая была не заперта, а на ней белела записка:
— Мама, располагайся в дальней комнате, там всё готово и ожидает тебя сюрприз. Я буду поздно.
Полина Сергеевна сразу же прошла быстрым шагом в дальнюю комнату и ахнула — в углу на подставках стояла и сверкала большим зеркалом новенькая латунная ванна.
— Какая красота, — восхитилась женщина. Где он такую раздобыл, ведь она поди больших денег стоит? Узнаю своего сыночка, вот уж угодил, так угодил. Коленька всегда меня любил больше всех.
Гостья ещё походила, рассматривая обе комнаты, и обнаружила на плите бак с горячей водой.
— Моя же ты радость, — чуть не всплакнула растроганная мамаша и тут же направилась кликать кучера.
— Никодим, натаскай в ванну воды из колодца и вылей из бака горячую воду. Я буду мыться с дороги.
Погрузившись в воду и блаженно вытянув ноги, Полина Сергеевна продолжила свои размышления.
Квартира неплохая, ухоженная, кругом порядок. Чувствуется женская рука. Нужно будет поближе познакомиться с хозяйкой и заодно оплатить наперёд проживание сына. Да и Коленьке не мешает подкинуть деньжат, он же на эту ванну безбожно потратился. А вещь хороша, лежу тут, как шамаханская царица.
Наконец скинув с себя задумчивость, купальщица стала себя намывать и натирать мочалом. Решив мыла не жалеть, она обильно намылила руки, шею и лицо, но тут противный кусок выскользнул из пальцев и, как в насмешку, застучал об пол и откатился в сторону.
— Вот незадача! — в сердцах воскликнула барыня.
В ответ на эту фразу раздались шаги, и кто-то вложил в её руку сбежавшее мыло. Рука помощи была явно мужской.
— Спасибо, Никодим, можешь идти.
Ответом ей было молчание.
— Никодим, это ты? — с тревогой спросила Полина Сергеевна, боясь открыть намыленные глаза. Ответом ей было лёгкое похмыкивание и перетоптывание ног. Затем мочалка в чьих-то руках стала натирать барыне плечи, руки и спину. Совсем уже было запаниковавшая купальщица быстро ополоснула лицо и резко оглянулась. Рядом, с мочалкой в руке, стоял и широко улыбался её Николай.
— Коленька! — радостно воскликнула Полина, стремясь вскочить, но тут же опустилась назад в пенную воду.
— Ах, как некстати я тут вся намыленная, даже обнять тебя не могу. Но ты же обещал быть поздно, вот я и не спешила.
— А я постарался освободиться пораньше и — бегом к тебе. Раз ты не можешь, то я сам тебя расцелую, — и с этими словами Николай сжал руками мамину голову и расцеловал мокрый лоб и щёки. Затем сын опустился на колени и распросил, как дорога и всё ли ладно? Удостоверившись, что всё нормально, Коля предложил:
— А давай, мамочка, я за тобой поухаживаю, так сказать в отплату за твои со мной банные мытарства. Ты ещё не забыла нашу с тобой последнюю баню?
— Как же, забудешь такое. А я себя потом много раз корила за то, что накричала на тебя, ведь ты же был совсем ребёнком. Сейчас ты уже взрослый, но почему-то отдалился от меня. Я же теряюсь в догадках и не могу понять, в чём дело.
— Отдалился... да, отдалился, — прошептал нахмурившийся сын.
— А причина проста, проще некуда — я очень люблю тебя! — с отчаянной решимостью вытолкнул он из себя признание.
— Так ведь, Коленька, и я тебя очень лю... — и тут Полина поперхнулась словами, — то есть, в каком смысле любишь?
— А вот в том самом смысле и люблю. Наверное с самого детства. Я долго носил это в себе, скрывая от всех, и наконец во мне как прорвало запруду, и я вот так просто тебе это говорю. Да, я люблю тебя, ты для меня самая прекрасная женщина на земле. И делай теперь со мной всё, что хочешь. Больше я в себе этот груз носить не в силах.
— Как же так, как же так, — повторяла раз за разом огорошенная мать, уставившись вперёд невидящим взглядом, — разве так можно... нет, никак не возможно.
Меж тем Николай, как будто и не слыша этих причитаний, спокойно снял сорочку, взял мочало с мылом и продолжил мамино мытьё, методично двигаясь от плеч к пяткам. Так, словно это было их регулярной процедурой. И только подрагивание пальцев рук указывало на крайнее напряжение мужчины.
Полина Сергеевна напротив, стала похожей на безвольную куклу, вверив себя и всю эту нелепую ситуацию в руки сына.
Наконец закончив мытьё, Коля поставил маму на ноги, облил из ковша чистой водой, завернул в простыню и отнёс на кровать.
— Одевайтесь, маменька, и выходите на ужин, — произнес он хриплым голосом и ушёл в другую комнату.
Когда переодетая и причёсанная Полина Сергеевна вышла к столу, там всё уже было готово к ужину. Блюда и приборы стояли на своих местах, в пузатом графине темнела любимая мамой вишнёвая наливка, а в центре стола красовался медный самовар. Ужин проходил в полном молчании, только слышалось позвякивание посуды да журчание наливаемого вина и чая. Однако выпитые три рюмки наливки сделали своё дело. Барыня раскраснелась, задумчивость её ушла, на лице появилось осмысленное выражение. Затем из глаз её одна за другой закапали слёзы, после чего Полина упала лицом на реки и так безудержно разревелась, как это могут наши, обиженные судьбой, женщины.
Николай поначалу растерялся, не зная, что и предпринять. Затем приставил свой стул к маминому, обнял мамочку, прижавшись к её спине. Так они и сидели, словно изваяния, пока Полина Сергеевна не проревелась.
— Ты посиди пока здесь, а мы с Никодимом приберёмся в твоей комнате. Тебе нужно отдохнуть с дороги, поспать.
Вернувшийся через некоторое время Николай, препроводил маму к её кровати, велел укладываться и покинул комнату. Немногим позднее сын вновь заглянул, чтобы справиться, спит ли мама, всё ли в порядке. Полина хоть и умаялась в дороге, но всё не могла перебороть нервное напряжение и заснуть. Видя, что мать ещё не спит, Коля попросил разрешения прилечь рядом для обоюдного спокойствия.
— Чего уж там, ложись, — спокойно ответила мама и подвинулась.
Так же, как за ужином, Николай приобнял мамашу и стал легонько поглаживать по плечам и голове. И Полина Сергеевна на удивление быстро заснула. А ночью она увидела такое, по сравнению с чем её вечерние переживания могут показаться лёгкой шуткой. Какие-то лохматые чудища тянули к ней руки и, отталкивая друг друга, стремились погладить беззащитную женщину и ущипнуть её за плечи, соски или живот. Измученная этим бесконечным ужасом, женщина усилием воли повернулась на другой бок, и — чудища исчезли. Взамен их появился её муж, Пётр Николаевич, стал валить жену на кровать, повторя раз за разом:
— Нет, не любишь ты меня... нет, не любишь ты меня.
Полина Сергеевна, напрягая все свои силы, отталкивала мужа руками и ногами, кричала ему обидные слова, называла изменником и негодяем. Но силы были не равны, и муж раз за разом овладевал ею, чуть не доводя до умопомрачения. Собрав волю в кулак, Полина закричала: «Уйди-и-и!» — и проснулась, с удивлением осматривая незнакомые стены. Наконец память вернула её к действительности, и она решительно прогнала остатки этого страшного сна.
На дворе было уже светло, солнце заглядывало в окно. Полина Сергеевна поднялась совершенно бодрой, спокойно обдумала минувший вечер, увиденный ночной кошмар и решила: что ни делается, всё к лучшему и не след лишний раз корить судьбу. В хорошем расположении духа барыня стала кликать Никодима, чтобы велеть ему готовиться к поездке по городу.
Николай уже ушёл на занятия, оставив записку, что будет лишь вечером. Напившись чаю, Полина Сергеевна поехала осмотреть центр города и прикупить кое-что нужное в хозяйстве, а также подарки сыну, дочери и внучке.
Вид центральной площади и прилегающих улиц ей очень понравился: и брусчатая мостовая, и сверкающие купола, и нарядные каменные здания, и даже шумный базар с изобилием фруктов, снеди и всякой всячины. Осмотр города и закупки ничуть не убавили настроения женщины, а даже усилили его. Ближе к полудню Полина Сергеевна решила, что пора и проведать дочь.
Любочка встретила маму восторженными криками, поцелуями и бесконечными расспросами о здоровье, усадьбе и всём-всём подряд. Молодая бабушка с удовольствием провозилась с внучкой Анечкой до позднего вечера и, договорившись с дочерью встретиться на следующий же день, отправилась назад к сыну.
Во двор экипаж заехал уже в сумерках. В квартире сына горели свечи, и окна приветливо светились. Сам Николай выскочил на крыльцо, приветствуя маму и провожая её в дом. И такой нескрываемой радостью светились его глаза, что Полина Сергеевна устыдилась своей вчерашней тягостной сцены. Разве любящий и заботливый сын не отрада для родителей?
Весь сегодняшний, такой суетливый, день встревоженная мамаша исподволь всё обдумывала сложившуюся ситуацию с Николаем и никак не могла окончательно выбрать свою линию поведения. Настолько необычной была та ситуация, что весь жизненный опыт женщины не мог дать ей какой-либо подсказки. Но на что-то нужно было решаться.
Сейчас, глядя на весёлую суету сына, она с облегчением в сердце определилась окончательно: не драматизировать ситуацию, а вести себя, как должно любящей матери с любящим сыном. Отпустить, насколько это возможно, ситуацию, но держа её под своим родительским контролем. На откровеннось и любовь сына должно ответить тоже любовью и откровенностью, и никак иначе.
После такого решения у женщины как камень с души упал, и в голове всё окончельно прояснилось.
Сегодняшний ужин прошёл весело и непринуждённо. Мать с сыном посмеивались друг над другом, вспоминая различные случаи из прошлых времён. Наливка вновь была как нельзя кстати, развязывая языки и снимая остатки вчерашней напряжённости. Чаепитие растянулось на два часа. А куда было спешить в длинный осенний вечер? Не каждый раз так явственно ощущется единение родственных душ, не каждый вечер люди стремятся к полной откровенности.
Сытые и в хорошем расположении духа разошлись чаехлёбы по комнатам, чтобы готовиться ко сну. Полина Сергеевна не стала тушить все свечи перед сном, а оставила горящей одну, на всякий случай. И такой случай скоро наступил. В дверь раздался негромкий стук.
— Заходи, Коленька, я ещё не сплю.
Николай зашёл и остановился в нерешительности возле кровати.
— Ложись, сынок, поболтаем ещё перед сном, — сгладила понимающая мамаша наступившую заминку, подвигаясь к стене.
Но поболтать в этот раз у них не получилось. Коля сразу же придвинулся к маме, взял её руку, лаская пальчики и прижимая их к своему лицу, поглаживал по голове, касался губами её шеи, щёк и губ.
А Полина Сергеевна слабо отвечала на ласки сына, с тоской вспоминая, как хорошо у неё с мужем всё начиналось и как печально закончилось. Почему-то в такой неподходящий момент именно это не давало женщине покоя. Последнее время её даже стала посещать крамольная мысль, а так ли уж один Пётр Николаевич виновен в их семейном разладе? Может и она, пусть не желая, способствовала тому? Похоже все эти терзания и сомнения — её постоянный бич до скончания дней.
А Николай сильно похож на отца: и лицом и статью, и решительностью. Только голос не такой зычный и характер помягче.
Но сейчас сынок сумел проявить свои гусарские качества. Лобызая шею и грудь, добрался и до сосков. Но как возможно обойти стороной эти выдающиеся женские достоинства, знакомые каждому с пелёнок? Они непременно заманят мужчину в свои сети. Заманили и в этот раз. Коля тискал и мусолил то левую, то правую титьку — поочерёдно. Затем, чуть отстранившись, поднял подол ночнушки, раздвинул мамины ноги и одним быстрым движением вошёл в лоно.
— Кто бы сомневался, — только и успела подумать Полина Сергеевна, чуть ахнув от такой стремительности, — ну вылитый папаша. Тот если уж добирался до жены, раньше, чем через час, не отпускал.
Чуть позднее посторонние мысли покинули женскую голову, и Полина заколыхалась, вминаясь в постель, в такт мужским движениям. Любовный процесс захватил женщину полностью и бесповоротно. Хорошо знакомое, но уже подзабытое чувство восторга плавно закачало её на волнах удовольствия, унося из серой повседневности в какую-то розовую страну забвения. Восторг внутри её рос, ширился, набухал огромным шаром и наконец лопнул, засверкав вокруг звёздами фейерверка.
Николай, не замечая всего этого, продолжал увлечённо таранить, двигаясь к своему финалу и продлевая, насколько возможно, их общее удовольствие. Но вот и он отчаянно сдавил в своих объятиях маму, глухо зарычал, задёргался и затих.
Долго лежали любовники, успокаивая напряжённое дыхание и глядя в полутёмный потолок.
— Всё, сынок, иди, я буду отдыхать, — уже почти ровным голосом произнесла Полина Сергеевна.
— А сынок-то слабоват против папаши, — мелькнуло напоследок в голове засыпающей женщины.
Следующий день получился удивительно похожим на предыдущий и прошёл в закупках к празднку, осмотрах ещё не знакомых городских улиц, беседах с дочерью и вознёй с внучкой. И так же незаметно день склонился к вечеру.
Подьезжая к жилищу сына, Полина Сергеевна твёрдо решила показать сегодня свою родителькую волю и поговорить с Колей о сложившейся положении вещей и конечно же о будущем отпрыска. Чем она и занялась чуть ли ни с порога.
Недавно пришедший домой Николай с трудом узнавал в этой строгой и дотошной родительнице свою вчерашнюю любовницу, но отвечал честно и не таясь.
— Чем бы мы с тобой здесь ни занимались, — повела свою партию Полина Сергеевна, — это не отменяет, если не усиливает, моей ответственности за твоё будущее. Не для того я вложила в твоё воспитание столько душевных сил и средств, чтобы ты пошёл по неприглядному пути папочки или кого-то ему подобного. Да, тебе отдана большая часть моей жизни, и я пойду на всё ради твоего счастья. Ты это понимаешь?
— Да, я всё это вижу и понимаю. Но куда ты клонишь, мамочка?
— К тому и клоню, что я последнее время стала плохо тебя понимать. Я вижу, что военная служба и городская жизнь тебя заметно изменили, но не пойму, в какую сторону. Не знаю я твоих устремлений и планов на собственное будущее.
— Да самые простые у меня планы, закончить обучение и устроиться на прокурорскую должность.
— Это как раз понятно, для того ты и учишься который уж год. Смею надеяться, что из тебя получится толковый прокурор. А какие у тебя намерения относительно своего семейного будущего? Собираешься ли ты жениться, вот что меня тревожит. Твоё отношение, твоё чувство ко мне я понимаю, но я не понимаю твоего отношения к прочим молодым и привлекательным женщинам.
— Напрасно страдаете, мама, самые обычные у меня взгляды на привлекательных особ, заинтересованные.
— Да как же я могу не страдать после всего, что случилось? Можешь ли ты обещать, что после обучения обзаведёшься семьёй, как и прочие христиане? Или мне ждать какого-нибудь материнского позора?
— Вот это я могу совершенно твёрдо сказать, что никогда и ни чем не опозорю свою любимую мамочку. Увидишь ты в недалёком будущем и мою невесту, а позднее и своих внучат.
— А сейчас как ты обходишься, бывают здесь у тебя девицы?
— Бывает, одна особа, изредка... — и Николай кивнул на соседнюю стенку.
У Полины Сергеевны удивлённо взметнулись вверх брови, и она понимающе рассмеялась.
— Вот и ещё один сюрприз. Так, значит после отъезда я оставляю тебя в надёжных руках.
Задумавшись не надолго, мама пристально взглянула в глаза сына и серьёзным голосом сказала:
— Я верю тебе, сынок, — затем как-то враз поникла, съёжилась и, уткнувшись в колину грудь, облегченно разревелась, — я знала, я верила... я знала, я верила...
Мало того, что с грамотностью не вполне - замятых дефицит, так дочь - "учитель" в гимназии. Это как? 
