(главы недописанного романа)
На память в сердце оставляя острый шип.
(Кто-то из мудрых садовников)
Глава 1. Лицо, укрытое печалью.
Вслед за брошенными на стол шпагой и пистолетами, полетел и уже ненужный на сегодня верный помощник по части ударов исподтишка, короткий, но острый кинжал. Сверкнув своей рукояткой, богато украшенной алыми рубинами, он ударился об край стола, и, падая, со звоном воткнулся в пол. Тут же услужливо подскочил конопатый мальчишка-стюард со словами:
— Я подберу, сэр.
Но мужчина, устало плюхаясь в кресло, только рявкнул на него:
— Оставь! К чертям. Лучше подай вина, — и, потирая пальцами вздувшиеся вены на висках, проворчал раздраженно, хоть и излишне театрально, — ах, опять эта жуткая мигрень.
Глубоко вздохнув, он достал из ящика небольшое венецианское зеркальце в позолоченной оправе, и, пока паренёк возился с бутылкой, стал приглаживать свои аккуратно подстриженные усы.
— Проклятье! — вдруг чертыхнулся он, увидев в своём идеальном отражении несколько кроваво-бурых пятен на белых кружевах манжета. — И почему эти грязные, никчёмные людишки не умеют умирать тихо и без разбрызгивания своих мерзких внутренностей?
Брезгливо поморщившись, раздосадованный такой вселенской дисгармонией, он сорвал с себя оба манжета и бросил в лицо подоспевшему стюарду:
— Заменить. Живо! Шевелись, Счастливчик.
Мальчишка вздрогнул, растерялся и только чудом не выплеснул приготовленный бокал вина на коленки своего сердитого господина. Испугавшись, он бросился к шкафам за свежими манжетами. Но его торопливо неуклюжая суетливость только ещё больше разозлила капитана.
— Э-э… — раздосадованно завопил он. — Деревенщина, как ты обращаешься с дорогим фламандским кружевом. Это же тебе не сопливый платок, это тонкая работа искусных мастеров, а ты их своими грязными ногтями и кривыми пальцами. Эх, уйди с глаз моих.
— Что? — робко переспросил взмокший от страха мальчишка, тревожно переминаясь с ноги на ногу.
— Пошёл прочь! — громко рявкнул на него капитан. И в подтверждении своих слов, схватив со стола пистолет, стал его заряжать. — На счёт три, чтобы тебя здесь не было, — сказал он, загоняя пулю в ствол. — Раз…
Бедняга рванул к выходу. Но не успел он добежать, а капитан не успел произнести: "Два", — как в дверь постучали и на пороге появился боцман с внушительной делегацией за спиной.
— Мой командор, — произнёс он, поправляя чёрную повязку на глазу, — богатая добыча. Корабль наш. Какие будут указания.
— Как обычно. Всё ценное на борт, а лоханку на дно. Не тащить же тихоходное корыто до самой Тартуги.
— Так это… Тут такое дело, кэп, — нерешительно замялся боцман, не зная как начать. — Как бы тут… Команда уже второй месяц в открытом море. Все уже на взводе. Надо бы её чем-то отвлечь…
— А, это само собой, — прервал его капитан. — Всем выдать рому. Заслужили.
Стоявшие за спиной боцмана пираты тут же одобрительно заголосили:
— Ура, капитану! Слава капитану Финли!
Боцман покосился на них одним глазом, кивнул головой и, поддержав восторг, громко прокричал:
— Слава, слава, Ослепительному командору!
Затем он подошёл ближе к столу, наклонился и нервно теребя повязку за ухом, доверительно тихо произнёс:
— Кэп, ром это хорошо, но я не про это. Тут такое дело. На купце оказалась пассажирка. Вот такая женщина! — боцман демонстративно нарисовал ладонями перед своей грудью две полусферы. — И я подумал… - оглянулся он на дверь и на округлившиеся глаза сотоварищей, так и не решавшихся перешагнуть порог. — Ну, то есть мы тут подумали, что столько время без…
— Что? — возмутился капитан. — Баба на моём корабле? Да не бывать этому. Я чту морские традиции, поэтому и удача пока не отвернулась.
— Да, а… — пытался возражать боцман, но Финли пресёк его резким и решительным:
— Нет.
За стенкой послышалось робкое недовольство.
— Что-то ещё, боцман?
Тот бросил взгляд на пиратов, пожал плечами, сделал непонятный жест рукой, и, наклонившись к самому уху, прошептал:
— Тут ещё одно дело, кэп. У той дамочки оказался очень молоденький слуга. А зная вашу слабость ко всяким смазливый парнишкам…
— На что это ты намекаешь, грязный пройдоха?
— Да ни на что. Просто вот, — кивнул он на дверь, — сами оцените.
Пираты тем временем втолкнули в каюту бледного, напуганного до смерти мальчишку. С виду ничего особенного. Худая фигурка, прячущаяся за рваным кафтаном, явно большего размера, чем требовалось. На голове пакля нечёсаных, неровно стриженных светлых волос, непонятного цвета с оттенком рыжего. Но капитан оживился. Забыв про усталость и навалившуюся хандру, он вскочил с кресла и буквально в три прыжка оказался рядом. Прихватив одной рукой юношу за подбородок, а другой смахнув чёлку с его лба, он с нескрываемым интересом стал разглядывать лицо на свет. Мальчишка испуганно таращил заплаканные голубые глаза и беспрестанно хмыкал чуть вздёрнутым носом. Но всё же эти грубые и мало-воспитанные мужланы были правы, личиком он и впрямь смазлив, хоть и не ухожен. Капитан потрепал его за гладкие, ещё не тронутые взрослеющей щетиной щёки, и без всяких церемоний затолкал между губ большие пальцы, заставляя приоткрыть рот. Вот и зубы у него тоже ровные и белые, явно аристократические. Довольный и повеселевший Финли улыбнулся. Нет, без всякого сомнения этот приз, доставшийся ему вместе с купеческим кораблём, уж точно нравился ему больше всего.
— Ну хорошо, юнга, — хлопнул он опешившего мальчишку по плечу, — ты принят в команду. Станешь моим личным стюардом. Добро пожаловать на борт "Чёрного Кракена", — и вытащив из кармана надушенный батистовый платок, смахнул им слезинки с глаз новобранца. — Довольно уже давать течь кингстонами. Будь мужиком. Ты на боевом корабле, а не на именинах губернаторши.
В толпе пиратов прокатился лёгкий смешок.
— Что? — возмутился капитан. — Губернаторша жутко смердила после луковой диеты. Тут бы каждый из вас дал слезу. Ну хорошо, хорошо. Каждый, кроме Вонючки Джима. Его ничем не прошибёшь.
— А как же я, — вдруг прорезался обиженный голосок конопатого парнишки. — Я же ваш стюард.
— Как, ты ещё здесь, грязный крысёныш? Я же велел тебе убираться. Уж этот-то бравый молодец, — схватил капитан руку новичка, — со своими тонкими пальчиками не станет мять мои кружевные манжеты. А твоими клешнями разве что рыбу потрошить. Марш на камбуз!
Пираты весело заржали, не упустив случая отвесить хорошую затрещину бывшему капитанскому любимчику. Кок, прихватив уволенного стюарда за плечо, брызгая слюной в ухо, одобрительно зашептал:
— Теперь ты мой, Счастливчик. Не переживай, работа для тебя не новая. Привыкать особо не придётся. Рыбьи потроха пахнут ничуть не хуже, чем причиндалы командора.
— Ну всё, разошлись, — гаркнул капитан на толпу у дверей каюты.
— Так это… Как его… — торопливо подскочил к нему боцман. — Как насчёт дамочки? За борт или того этого…
Командор задумчиво бросил взгляд на старого боевого товарища и, тронув того за плечо, тихо произнёс:
— Уилл, давно хочу тебе сказать, не подмигивай, раз уж у тебя всего один глаз. Выглядит это очень странно. По правде говоря, на твоей физиономии это выглядело странно даже тогда, когда на ней ещё были оба глаза.
Пираты на палубе снова дружно гаркнули, давясь от смеха. Боцман смущённо затеребил свою повязку. Капитанское лицо расплылось в ехидной улыбке, но, пребывая в приподнятом настроении, Оскар Финли, ради такого удачного дня, всё же решил смягчить свои требования к суровой дисциплине на судне.
— Ну хорошо, мой похотливый друг, так и быть. Пускай наш корабль на сутки станет гостеприимным пристанищем и для одной женской персоны. А теперь пошли все прочь, озабоченные головорезы, ваш командор желает отдохнуть.
— Ам… Ам… А меня зовут… Джон меня зовут.
— Прекрасное имя, Джон. А теперь, Джонни, раздевайся.
— Что? Что? Зачем?
— Как это зачем? — усмехнулся капитан. — Должен же кто-то провести врачебный осмотр корабельному новобранцу. А так как я по первой своей профессии доктор медицины, то кому, как не мне это сделать. Так что, не стесняйся, скидывай всё.
— Нет… Нет… — раскраснелись щёки Джонни. — Я не могу… — вжавшись спиной в стенку каюты, он тревожно озирался по сторонам, ища пути к отступлению. Где-то за дверью всё ещё шумно галдели пираты. Оставались свободными только распахнутые ставни на галерее кормовых окон. Зачем-то инстинктивно зажмурившись и задержав дыхание, он решительно бросился к ним, но тут же попал в крепкие руки Оскара.
— Куда? — закричал тот. — Не успел завербоваться на наш славный фрегат, а уже решился дезертировать с него. Разве не знаешь, что за это причитается суровое наказание?
— Пустите… пустите… — только и причитал пытающийся вырваться юноша, чем сильней злил капитана.
— Ну, раз не хочешь сам раздеться, то я тебе помогу, - Оскар навалился на несчастного, брыкающегося паренька и стал срывать с него одежду. В пылу всей этой возни он и не сразу обратил внимание, что лишившись верхних тряпок, мальчишка уж слишком застенчиво пытается прикрыть грудь руками. Всё ещё не веря своим глазам, командор одним резким движением сдёрнул с него штаны, оставив валяться нового стюарда на полу в первозданном костюме Адама… Или всё же Евы?!
— Святая Мария Магдалина! - пробормотал опешивший капитан. — Куда катится этот мир? Бабы переодеваются в мужское платье. Кругом одни извращенцы.
— Боцман! — рявкнул он, когда слегка отошёл от удивления. — Боцман, гадёныш, кого ты мне подсунул. Клянусь твоим последним глазом, что если это такая шутка, то я тоже хорошо посмеюсь, когда вздёрну тебя на рею и завялю на тропическом солнцепёке. Чёрт, да где ты там, забирай свою потаскуху, она тебе нужней.
— Умоляю, — напуганная девушка бросилась к ногам разгневанного капитана, — умоляю, пощадите, не отдавайте меня боцману.
— А мне то ты на какого беса нужна. Пускай с тобой команда развлекается. Боцман… — выкрикнул он ещё раз, но никто не отозвался. Команда уже вовсю накачивалась ромом и горланила песни, не слыша призыв своего капитана.
— Да отстаньте от меня дамочка, — Оскар пытался отпихнуть от себя голую, зарёванную девицу, что так назойливо хваталась за его ботфорты. — Вы не в моём вкусе.
Кое-как оторвавшись от её маленьких, но цепких ручонок, он, неуклюже прыгая, словно чайка по раскалённому песку, перебежал на противоположную сторону каюты, выдохнул и с шумом плюхнулся в капитанское кресло. Девица не унималась, продолжая причитать:
— Умоляю, только пощадите, — подползая к нему на четвереньках. На какой-то момент, Оскар, из-за огромного дубового стола потерял её из виду, и испуганно вздрогнул, когда бледно-рыжая голова, вдруг, резко вынырнула у него между ног.
— Э, нет, дамочка, — произнёс он, — уж этим-то вы меня точно не умилостивите. Боцм-а-а-а… — на последнем слоге его голос сорвался на фальцет.
— Вы звали меня, кэп? — из-за двери показалась физиономия Уилла. Моргнув единственным глазом, он удивленно поднял бровь. - Ох, что-то вы странно выглядите. Не приболели часом?
Лицо капитана действительно источало смесь мрачной таинственности, напряжения и лёгкого недоумения, словно Вест-индский банк опять отказал ему в кредите. Зрачки увеличились, щёки покраснели, скулы побледнели, а из приоткрытого рта вырывались лишь хрипящие и шипящие звуки. Окинув взглядом каюту, и обнаружив на полу разбросанную одежду стюарда, а из-под стола торчавшие две голые ступни, боцман расплылся ехидной улыбочкой.
— А-а-а… — загадочно протянул он, — понимаю, понимаю. Не смею мешать. Удаляюсь, с вашего позволения, — и демонстративно расшаркиваясь в реверансе, фигура боцмана исчезла за захлопнувшейся дверью.
Оскар, будто всеми клетками кожи и каждым своим волоском, чувствовал, как холодная сталь клинка медленно, но верно врезается в ткань шаровар. Что это? Его собственный кинжал? Какая роковая насмешка. Всё же надо было разрешить Счастливчику его убрать.
— Ла-ла-дно, хорошо. Я не выдам тебя команде, то-то-только положи это. И ка-а-ак можно осторожней.
Вздрогнув, услыша звон падающего на пол кинжала, капитан облегчённо выдохнул, вскочил на ноги и, пытаясь разглядеть то место на своей промежности, которое только что подвергалось такому чудовищному риску, дал волю истерике.
— Да как? Как ты могла? Как ты только посмела? Это же мои лучшие парадные штаны. А если бы… Э-э-э… — нервно ходя по каюте, он не находил нужных слов для возмущения, а только издавал нечленораздельные звуки.
Девушка всё это время продолжала сидеть на полу, боясь пошевелиться, и лишь неуклюже пыталась прикрыть обнажённое тело капитанской шляпой с пером. Перо от гуляющего по каюте сквозняка то и дело щекотило ей нос, и тогда она еле-еле сдерживала приступ чихоты.
— Пши… — наконец не выдержала она.
— Будь здорова, — машинально произнёс капитан.
— Да, кто ты такая? — спросил он, чуть успокоившись и придя в себя. — Зачем ты вообще задумала весь этот маскарад?
И тогда ему пришлось выслушать длинную, местами маловразумительную исповедь, часто прерываемую шмыганьем носом и неконтролируемыми потоками слёз, смысл которой сводился к следующему:
Что зовут её Амелия Вудс, рано осиротевшая дочь Роберта Вудса — довольно знаменитого корабельного инженера. И что её опекун, дядя по материнской линии, Генри Швендиш — тот ещё хитрый пройдоха и мошенник, сколотивший своё состояние на ростовщичестве и ещё на каких-то подозрительных махинациях. Прикарманив наследство бедной сиротки, он заодно и её решил выгодно продать, пристроив замуж за одного трухлявого пня, пустившего корни в палате лордов. И вот, чтобы сделка не сорвалась, он обманом и подкупом сумел добиться того, что Джека Тетчера - офицера королевского флота и любовь всей её жизни сослали служить в дальние колонии. Не сумев пережить разлуки с любимым и дядиного коварства, Амелия сбежала от своего опекуна. Боясь преследования, и в надежде тайно пересечь океан, она и нарядилась мальчишкой, пристроившись на правах слуги к одной семейной паре, что переезжала на Ямайку.
— Так значит во всём виновата разбитая любовь? — задумчиво произнёс капитан. — Это печально, детка, но всё же не стоило ради этого кидаться в такие опасные авантюры.
— Эх, — тяжело вздохнул он, уставившись куда-то в потолок. — Когда-то и у меня было это навязчивое чувство… Мэри, Мэри… — на минуту он замолчал, прикрыв глаза и думая о чём-то своём.
— Пши, - снова чихнула Амелия. Оскар вздрогнул и произнёс, уже без всяких сантиментов в голосе:
— Она разбила мне сердце. И в тот же день я дал себе зарок, что больше не притронусь ни к одной женщине и никогда не войду в её лоно. А из-за твоего коварного маскарада первая заповедь этого обета была грубо нарушена. Уж лучше не искушай судьбу, детка, чтобы я случайно не преступил и вторую.
Неожиданно вздрогнув, побледнев, он с испуганным видом бросился к двери, где торопливо набросив крючок и задвинув щеколду, тревожно произнёс:
— Никто не должен знать, кто ты на самом деле. Мне с таким трудом удалось убедить команду, что такая сказочная удача и везение сопутствует нам, только по причине данного мной обета. А что же теперь, всё к дьяволу под копыто? Нет уж! — он задумчиво замолчал, но через минуту добавил: — Однако есть маленькая проблемка. Если парни не услышат сегодня из твоих уст первую песнь наслаждения и боли, то могут заподозрить неладное. Это они только с виду простачки и идиоты, а на самом деле только и ждут, когда я дам маху… Что же делать? Что же делать? — опять он нервно вышагивал взад-вперёд по каюте. — А может лично мне и не придётся входить в твоё лоно, — осенила его интересная мысль. Прищурив глаза и таинственно улыбаясь, он стал разглядывать форму рукоятки пистолета, что лежал без дела на столе.
Счастливчик, сидя на табуретке корабельной кухни, вздрогнул, укололся острым плавником, и, выронив из рук недочищенную рыбину, гнусаво заныл, глядя на кровоточащий палец:
— Вот, чёрт, какая невезуха.
За что тут же получил звонкую оплеуху от Ария:
— Не поминай всуе лукавого на моей кухне.
Корабельный кок, детина с широченными плечами и за шесть футов ростом, слишком ловко для своих внушительных габаритов проскользнул в узких проходах тесного камбуза к двери. Приоткрыв её, он благословенно сложил руки у себя на груди, и, прикрыв глаза, мечтательно произнёс:
— Ах, какой нежный голосок, словно невинные херувимчики поют на клиросе ираклионского кафедрального собора.
Возвращаясь назад к своим кастрюлям и сковородкам, он отвесил повторную оплеуху своему нерадивому помощнику.
— За что? — заскулил тот.
— И почему ты так тонко и мелодично не голосил, а только выл, как подрезанный баклан?
Глава 2. Тучи над преисподней.
— Я и не думал, что это так просто. Парни будут в восторге от твоей незабываемой серенады. Однако, не увлекайся, милочка, не стоит так кричать. Крыса то дохлая, я её пистолетом пристукнул.
Но серый комок шерсти вдруг зашевелился и, извернувшись, попытался тяпнуть Оскара за палец.
— Фу, — брезгливо передёрнулся он, отбрасывая ожившую крысу в сторону. Капитан готов был поклясться, что прежде чем исчезнуть в щели за плинтусом, это мерзкое создание покрутило своим передним коготком у виска.
Амелия протяжно вздохнула и, закатив глаза, опрокинула голову набок.
— Надо же, какие мы чувствительные, - произнёс капитан то ли вдогонку крысе, то ли потерявшей сознание девушке.
Смутившись, что лежит совсем голая и в недвусмысленной позе перед мужчиной, Амелия торопливо поддёрнула ноги, и в ужасе обнаружила под ними подозрительную кроваво-красную лужицу.
— Вот только не надо снова закатывать глазки, — произнёс капитан. — Да, я пролил вино. С каждым может случиться. У меня задрожали руки. Всё же не каждый день голые девицы в моей каюте плюхаются в обморок… Дьявол! — чертыхнулся он, вставая. — Да такое со мной вообще впервые.
Подойдя к Амелии, он протянул бутылку со словами:
— Будешь?
Девушка лишь замотала головой, крепче обхватив прижатые к груди коленки.
— Пей! — строго приказал капитан. — А то ты бледная, как сама смерть.
Пить действительно очень хотелось. И утоляя жажду, она с жадностью набросилась на эту красноватую жидкость, поглощая её большими глотками и почти не разбирая вкуса.
— Так-то лучше, — одобрительно кивнул Оскар, доставая из ящика ещё одну бутылку. — Вино дорогое, французское. Мерло, кажется. Урожая… Бог знает какого там года. Жаль, всё же надо было уточнить у купчишки, прежде чем всаживать пулю в лоб.
Амелия громко поперхнулась, разбрызгивая красно-бурые капли изо рта.
— Эй, аккуратней. Тебе же потом всё это убирать. Ты вроде как мой стюард. Допивай быстрей и одевайся. Расселась она тут, — ворчал капитан, прохаживаясь по каюте и небрежно подкидывая остриём шпаги к ногам голой девушки разбросанные вещи.
— Так вы отвезёте меня в Порт-Ройал? — вдруг нагло спросила захмелевшая девица.
— Что значит отвезёте? — возмутился Оскар. — У нас тут вообще-то пиратский фрегат, а не вечерний дилижанс, милочка. Никто вас специально куда-то везти не нанимался… К тому же это не возможно. Путь в Порт-Ройал нам заказан. У меня с тамошним губернатором слишком натянутые отношения. В последний раз он пытался натянуть петлю на мою шея. Так что теперь, только железные кандалы на руках могут заставить меня появиться у тех берегов. Ты видишь кандалы на этих руках, детка?
— Нет, — замахала она головой, — но…
— Никаких но! И не смотри на меня таким жалостливым взглядом… Придём на Тартугу, а там сплавлю тебя какому-нибудь капитану-авантюристу, которому своя голова на плечах менее дорога, чем мне.
— Ой, спасибо, спасибо, спасибо, — бросилась к нему обрадовавшаяся девушка.
— Не спеши благодарить, — остановил её восторженный порыв капитан. — Ты ещё до конца не представляешь в какую преисподнюю засунула свою милую, но нечёсаную головку.
Оскар достал из кармана гребень и попытался поправить ей причёску, но его зубчики тут же запутались в волосах.
— На, забирай, дарю, — слегка брезгливо он отдёрнул руку, — приведи себя в порядок. Ты мой стюард, и должен соответствовать.
Амелия, опасливо прячась за спину капитана, и с ужасом в глазах наблюдая это странное действо, не сразу и признала в бесформенной белой тушке, безвольно свисающей с лафета, свою бывшую попутчицу и хозяйку миссис Питерсон. Обступившие её пираты, тыкая в пухлое тело пленницы деревянными нагелями, лишь грубо ржали да отпускали сальные шуточки. За их спинами какой-то пьяный коротышка, еле держащийся на ногах, пытался пробиться длинным, выше его роста, банником, вопя и жутко картавя:
— Джентльмены, р-раступитесь. Я должен пр-рочистить этот ствол.
Но пираты лишь отталкивали его, со словами:
— Отстань, вонючка, не до тебя.
Вонючка спотыкался, падал и перекатывался к другому борту, крича на прощание:
— Джентльмены, не р-расходитесь, я сейчас вер-рнусь
Сама же измученная жертва, дёргаясь связанными ногами и руками, только и могла в ответ, что стонать, хрипеть и пускать сопливые пузыри носом.
— Да остановите же это, — умоляюще произнесла Амелия, тряся Оскара за рукав и пытаясь заглянуть в глаза.
Опираясь одной рукой о перила на шканцах, он старался сохранять невозмутимый вид. И только рядом стоявшая Амелия видела, как напрягались его скулы и чуть вздрагивало веко у левого глаза.
— Остановите, остановите, — твердила она. — Это жестоко, чудовищно и мерзко.
— А что ты хотела, детка? Это же пираты. Они не умеют вести светские беседы с дамами. Да и женским вниманием большую часть своего досуга не избалованы. А потому, при случае, и развлекаются, как умеют.
— Но это гадко.
Капитан в ответ лишь передёрнул плечами, и небрежным жестом стряхнул тонкие пальчики девушки со своего рукава.
— А ну разошлись, — крикнул он, спускаясь вниз. Тут же появившийся рядом боцман завопил:
— Дорогу нашему командору.
При виде капитана, пираты расступились, продолжая вполголоса перешептываться и хохотать. Оскар уверенными, широкими шагами подошёл к пушке, и, ни секунды не мешкая, выхватил из-за пояса пистолет. Раздался выстрел. Все вздрогнули. Кровь алым ручейком побежала по белому лицу миссис Питерсон. Боцман, нервно поправляя повязку, тихо произнёс:
— Прямо в глаз.
— Всё, — громко выкрикнул капитан, — случайная попутчица покинула наш гостеприимный борт. Приберите за ней.
У Амелии закружилась голову. Не в силах больше сдержать отвращение и приступ дурноты, она кинулась к борту, перевесилась через него, и, держась одной рукой за вант, дала организму вывернуться наизнанку. Видя, как морские волны уносят прочь содержимое её внутренностей, она и сама уже была готова броситься вслед за ними. Окунуться в эту тёмно-зелёную бездну. Вода бы ласково приняла её, смыв всю грязь с тела, очистив заодно и душу.
Но нет. В последний миг она сдержалась, твёрдо говоря себя: "Это ещё не всё. Рано сдаваться. Ты сможешь. Ты пройдёшь этот путь до конца ради Джека, ради любви".
Она бросила взгляд, полный ненависти и презрения, на всех этих отвратительных пиратов и на их капитана. И капитан уловил этот взгляд. Проходя мимо, он спокойно произнёс:
— Только не смотри на меня, как на сущего дьявола. Дьявол дал бы ей вечность на все мучения. Я же милосердно сократил срок до нескольких часов.
Амелию передёрнуло от этих слов.
— Вы мне противны, — на эмоциях ответила она. — Вы злой, гадкий человек. Не вам говорить о милосердии. Вы лицемерны. Вы ничтожны в своём желании казаться милосердным. Я вас ненавижу. Гореть вам в аду за ваши поступки.
Оскар схватил её за воротник и притянул к себе.
— Осторожнее со словами, деточка, — прошептал он тихо, но очень настойчиво. — Не забывай, где ты находишься и в чьей власти. Мой ад ещё меня дождётся. А вот вам я хоть сейчас могу организовать прогулку по преисподней. Ещё одна неосторожная фраза и ты заменишь ту дамочку на лафете. У пьяных пиратов очень буйная фантазия. Ты своей крохотной головкой даже вообразить не сможешь, что они могут с тобой сделать. Так что, марш в каюту, и не высовывайся из неё, пока я не разрешу… И прополощи рот, от тебя несёт блевотиной.
Капитан оттолкнул девушку и с тревогой взглянул куда-то вдаль. Затем вырвал у вахтенного подзорную трубу и, приложив окуляр к глазу, произнёс:
— Ну вот и дождались бед на наши головы. Боцман, — крикнул он, — паруса на рифы. На нас движется жуткий шторм.
Одноглазый Уилл просвистел в свою боцманскую дудку и громко заорал:
— А ну, пьяные черти, марш по реям, рифы брать.
Ещё не протрезвевшие пираты нехотя поползли наверх по вантам. Но тут марсовой матрос прокричал:
— Капитан, вижу парус по правому борту… Испанец. Идёт прямо на нас.
— А вот и сами ангелы по наши души, — иронично заметил капитан.
— Так это… Как его… — забеспокоился боцман. — Что делать то? Убирать паруса или ставить.
— Идиот, команды не слышал? — проворчал Оскар. — У нас в трюме полно добычи. Всё равно мы с такой осадкой не оторвёмся. К бою готовь.
— К бою! — продублировал команду боцман. — Пушки по правому борту заряжай. И плесните кто-нибудь ведро воды на вонючку Джима, всё-таки это лучший канонир на всём карибском побережье.
Пираты бросились к орудиям. Наспех обрубив верёвки, сняли безжизненное тело миссис Питерсон, и, перевалив через борт, сбросили в воду.
Солнце ещё до конца не успело скрыться за кромкой вод, как стало резко темнеть. Внезапно налетевший порыв ветра засвистел в туго натянутом такелаже, вырвал грот-марсель из рук матросов, и сбросил одного зазевавшегося с реи. Бедняга полетел вниз, крича и размахивая руками, словно птица. Но это ему не помогло. Приземлившись на двенадцати-фунтовую пушку, ту, к которой ещё несколько минут назад была привязана замученная миссис Питерсон, он разбил голову, заляпав лафет и палубу своими мозгами.
— Плохое, плохое предзнаменование, — тревожно произнёс кок, осеняя себя крестом.
— Помолись ещё за на души, Арий, и вставай к штурвалу. Мне нужны твои крепкие руки, — ответил ему капитан. — Ночка будет тяжелая.
— Джек, Джек, — снова и снова она твердила одно и тоже имя, — где же ты, Джек. Ты мне так нужен, Джек…
Чья-то огромная мрачная тень мелькнула рядом, подскочила, схватила крепкими руками и втолкнула в распахнувшуюся за спиной дверь.
— Джек, это ты? — спросила девушка, вглядываясь с надеждой в чёрную темноту. И прежде чем окончательно лишиться сил и чувств, ей показалось, что из темноты ответили:
— Да…