Очень понравилась глава, по-своему спокойная, убийств мало). Правда жалко что сюжетные повороты и большие открытия будут только в будущем). Всё что связано с наставником осталось неясным. Зато теперь ясно что в этом мире постапокалипсиса сохранилось оружие. А то с самого начала не верилось что мир настолько отстал в развитии что там вообще никаких технологий не осталось и всё ушло в средневековую эпоху. Ждём разгадки мальчика с татуировкой в следующей главе)!Крапива писал(а): ↑24 авг 2018, 14:47► ПоказатьПодшивки старых газет показали мне весь прошлый мир. Огромные дома-муравейники, взметнувшиеся ввысь; широкие ленты дорог, по которым мчались автомобили; светящиеся табло разнообразных реклам. Там кипела жизнь, там жили люди. Жили, а не выживали, как мы. Да, там тоже был холод, но не везде и не всегда. И люди радовались тому холоду и снегу.
Но ответа на свои вопросы я не нахожу, только запутываюсь еще больше. Что могло погубить тот мир? Что же такого произошло, что некогда прекрасную планету заполонили монстры всех мастей?
На исходе второй недели дверь бункера распахивается, и я вздрагиваю от неожиданности. Я так давно нахожусь в одиночестве и безопасности, что забываю закрыться изнутри. Наружу выхожу лишь для того, чтобы подышать свежим воздухом, оправиться и взглянуть на то, что осталось от мертвых тел. От них не осталось практически ничего. Последним утащили тело батюшки. Лишь на том месте, где когда-то лежал Ник, одиноко лежал кусок бечевки, который я подобрал.
Рука тянется за мечом, прислоненным к столу, за которым я сижу и не встаю. Факелы я потушил давно, чтобы не расходовать горючее, фонариков, найденных в бункере, хватило на неделю, зато на самой верхней полке совершенно случайно обнаружилось несколько связок толстых восковых свечей. Которые я сразу же задуваю, едва слышу, как кто-то спускается по ступеням. Мне хватает и тусклого света Солнца, проникающего в открытую дверь. А вот моим незваным гостям придется долго привыкать к темноте. И это мне на руку.
- Хм, никого, - удивляется женский голос, - Тим, ты не ошибся? Когда решил, что Вик должен быть здесь?
- Гана, я никогда не ошибаюсь, - отвечает добродушный мужской бас, - напился, видать, твой Вик, как всегда.
Они пришли за своим заросшим товарищем. Сидя за столом, я вижу, как на ступенях показываются женские ноги. Очень интересные ноги, они вывернуты коленями во внутрь и их обладательница имеет странную, подпрыгивающую походку.
Через пару секунд за балку цепляется женская рука с вывернутыми локтями, и вскоре я вижу хозяйку этих странных конечностей. Она всматривается в темноту бункера огромными глазами навыкате, делает глубокий вдох, и...
- Ти-и-и-м, здесь Гончий! Тот самый!
От ее резкого неприятного голоса меня передергивает. Признаться, не ожидал, что посетители так быстро освоятся в темноте, хотя от мутантов можно ожидать всего, что угодно. И ночного зрения тоже. Ее спутник проворно спускается вниз, присоединяясь к вывернутой в разные стороны самке и довольно произносит:
- Так-так, а где остальные?
- Тим, убей его, - самка дергает его сзади за куртку, сшитую из зверинх шкур, - убей, я же знаю, что ты можешь.
Самец, которого назвали Тимом, резко оборачивается к жаждущей моей крови посетительнице. То ли шутейно, то ли всерьез, но он поднимает правую руку и берет растопыренными пальцами голову своей спутницы. Ого! А пальцы-то у него нереально длинные. Настолько, что голова Ганы оказывается полностью в ладони Тима.
- Молчи, женщина, - шипит он, и самка сразу замолкает.
Тим подходит ко мне, нарочито играя мускулами на широкой груди. Он гидроцефал, и огромная, заросшая рыжими волосами, голова венчает его плечи. Не удивлюсь, если своей башкой он способен пробивать стены словно тараном. Мясистые губы, похожие на кровавые куски мяса раскрываются в жуткой ухмылке, обнажая глубокий провал рта. До меня доносится его смердящее дыхание. Видя, как я морщусь, Тим ухмыляется еще шире и взгляду моему открываются остро заточенные клыки. Идеальное приспособление для того, чтобы рвать плоть безо всяких подручных средств. Чью плоть они рвут, мне узнавать не хочется.
Поэтому, крепче сжимаю рукоять верного клинка, упрямо свожу брови и смотрю на своих незваных гостей, не отводя взгляда.
- Тим, - обеспокоенно произносит самка, - он тебя сейчас прирежет.
- Не успеет, - отзывается ее спутник, - я завсегда быстрее их буду. Тем и живем, парниша.
Кажется, моя челюсть ударилась о стол, когда я увидел, как этот монстр мне подмигивает. Оставшееся до меня расстояние он преодолевает одним шагом. С грохотом отодвигает стул и садится напротив, уперев громадные кулаки по бокам стола. Мы буравим друг друга взглядами. Безмолвная дуэль. Мой спокойный против его холодного. Ватиканская сталь против дубинок с привязанными к ним камнями. Рыцари-наставники против вожаков диких стай.
За моей спиной уже нет моего подразделения, а справа от меня не стоит Ник, готовый броситься мне на помощь. Нет и батюшки с его самодельными топориками и пустыми пистолетами на поясе. Нет даже веры и Того, к Кому я когда-то обращал свои молитвы.
Есть только я – преданный и предавший, и он – этот жуткий кошмар, это порождение тьмы и безверия, что когда-то накрыли прекраснейший из миров.
- Не боись, парниша, - весело говорит Тим, - мы Гончих не едим. Уж дюже у вас запах… противный. Плесенью воняете.
Он абсолютно меня не боится, это я вижу, слышу и чувствую. Он смеется надо мной, хотя в глазах странного цвета грязного снега плещется ледяная волна.
- Но по шеям надавать завсегда готовы, - продолжает урод, - коли не скажешь, где потерялся мой дружбан Вик. Ага, - продолжает он, видя, что я вздыхаю, - тот самый – в волосах с головы до пят. Он пару-тройку недель назад сюда отправился со своей зазнобой. Такой же лохматенькой. Эх, хороша девочка. Не то, что моя – голытьба голытьбой.
Происходящее действие настолько нелогично, что я мотаю головой. Мне кажется, что если я сначала закрою глаза, а потом открою их, то сидящий напротив меня клоун исчезнет вместе со своей ненормальной подругой. И все это мне привиделось, потому что я слишком долго провел в одиночестве. Потому что редко выходил на свет и слишком глубоко закопался в старинные книги. Мы, Гончие, обучены не рассуждать, а действовать.
Но вместо того, чтобы рассыпаться в прах, мой гость мечтательно прикрывает глаза и грезит. Видать о подружке Вика – русоволосой пышнокудрой «прелестнице».
- Н-да, - протягивает Тим, - хороша. А у моей даже промежду ног гладко. Так где Вик-то?
Мгновение… половина мгновения… четверть мгновения, и он уже собран в одну группу мышц. Одно молниеносное движение, и он пробьет своей башкой мою грудную клетку. Нарочито дурашливый тон уступает место угрожающему. И я понимаю, что весь этот спектакль одного актера был рассчитан исключительно на одного зрителя: меня.
- Вик мертв, - спокойно отвечаю я.
- Ты убил?
- Нет, Гончие.
- А ты тогда кто?
- Дезертир.
Ну, вот я и нашел самому себе определение. Не ахти какое благородное, зато абсолютно верное. Да, верное. И это правильно: не оправдываться перед самим собой, не искать лазеек для жалости. Я предал, я ушел. И сейчас – просто мишень для тех, с кем раньше стоял плечом к плечу.
- Понятно.
Тим расслабляется и откидывается на спинку стула. Несчастная мебель отчаянно скрипит под весом его тела. Снежные глаза мутанта выхватывают бутылку коньяка на столе. Быстрым, почти неуловимым движением он хватает ее и тут же наливает полный стакан, который махом проваливается в его глотку.
Самка позади начинает нервничать. Она переступает с ноги на ногу, отчего становится еще больше похожа на какое-то диковинное животное. Тим опускает подбородок на сцепленные руки. Его взгляда я не выдерживаю и опускаю свой.
- Значит так, парниша, - слышу спокойный голос, - отсюда никуда не уходи. Через пару-тройку дней за тобой придут.
- Тим! – предупреждающе кричит самка.
Он не отвечает ей, он говорит дальше. И слушая то, что он говорит, я поднимаю голову.
- Все понял? – спрашивает он напоследок.
И я с облегчением киваю.
А потом они уходят, плотно прикрыв за собой дверь и оставив меня в темноте. Я полюбил темноту. В ней хорошо думается. О добре и зле, о любви и ненависти, о правде и лжи.
Я не строил планов, увлекшись доставшимися мне записями. Не рассуждал о том, что ждет меня впереди. Мне некуда и не к кому было идти. Не знаю, дошли ли до Ватикана слухи о моих последний подвигах, но даже если и не дошли, что я отвечу отцу-патриарху? Зачем пришел, сын мой? – спросит он меня. А я? Зачем я пришел?
А если продолжать свою битву до конца? После смерти Ника? Не уверен, что смогу поднять меч против следующего ребенка с татуированным бедром. А мне отчего-то кажется, что я таких еще встречу.
***
Ночью был снег. Он засыпал белым покрывалом остатки звериного пиршества, и сейчас уже ничего не напоминало о том погосте, что устроил я. Ничего не осталось ни от выпестованных в Ватикане охотников, ни от батюшки, ни от моего маленького дружка. Только снег от горизонта до горизонта и от края до края. Слепящий глаза белоснежный пух, еще не тронутый ни человеком, ни зверем, ни мутантом.
Лишь горбатые кусты, в которые превратились деревья, разрывают собой это бесконечное белое полотно. Ветки их тоже засыпаны снегом и кажется, что они зябко ежатся под колючими снежными пылинками.
От утреннего мороза мое дыхание замерзает прямо на губах, вырываясь наружу причудливыми облачками пара. Тишина вокруг стоит такая, что звенит в ушах.
Помню, в газетах читал, как дети, веселясь, лепили из снега фигурки. Устраивали игры и веселые покатушки. Может, это и красиво, и весело, но как же надоел этот снег!
За горизонтом кряхтя восходит стареющее Солнце. Еле-еле поднимается оно над нашей проклятой Землей, из последних сил посылая ей свои остывающие лучи.
Сколько еще продержится этот мир? Сколько еще мы сможем протянуть на чае из лишайника и мясе диких зверей?
- Сколько?! – кричу я опостлевшему снегу.
- Вообще-то долго, - говорит спокойно чей-то голос за моей спиной.
От неожиданности я разворачиваюсь. Привычным движением ищу у пояса меч и понимаю, что он остался в бункере. Одиночество притупило чувство опасности. Обманчивое спокойствие заставило забыть об угрозе, тишина в бункере оглушила настолько, что я не услышал скрипа снега за спиной.
Прямо в лицо мне открыто и без малейшей вражды смотрит рыцарь-наставник. Это я понимаю по шеврону, нашитому у него на правом плече. Ярко-желтое Солнце, перекрещенное двумя мечами. Символ того, что в наших руках находится будущее и только от наших мечей зависит когда оно наступит.
- Нашли все-таки, - не спрашиваю, а утверждаю я.
Вот и пришел конец дезертиру, поднявшему руку на своих же товарищей. Вот и настала последняя моя битва, в которой я неизбежно проиграю.
- Не все так просто, - говорит рыцарь, - в дом пригласишь?
И сказано это было так… непривычно мирно, будто мы не стоим посреди заснеженного поля на Земле, доживающей свои последние годы. Будто где-то там, вдалеке, не рыщут жуткие клыкастые твари, а в пещерах поодаль не живут гидроцефалы с женами, у которых вывернуты наружу конечности и гладко между ног. Будто и вправду я стою у калитки собственного дома, а проходящий воин просит испить воды.
В бункере рыцарь снимает с себя куртку, отстегивает от пояса оружие и проходит прямо к столу. Я остаюсь стоять на пороге, молчаливо наблюдая за его действиями. Его приход странен, ведь их сословие практически не выходит за стены Ватикана. Их работа заключена в другом – они воспитывают нас. Появление одинокого странствующего рыцаря так же необычно, как и татуировка на бедре мальчишки.
- Удивлен? – спрашивает посетитель. – Мы тоже удивились, услышав про твои подвиги. Обычно к нам приходят несколько иными путями. Где тело пацана?
И он спрашивает о Нике. Что ж такого интересного было в этом белобрысом мальчишке, что им интересуется каждый встречный-поперечный? Мне приходится рассказать, что тело Ника, как и всех остальных, я отдал на растерзание диким зверям.
- Скверно, - морщится рыцарь, - он был нам нужен.
- Да зачем?!
Мой посетитель не отвечает. Он отодвигает от стола стул, на котором сидел я, устраивается за столом, на котором разложены бумаги, и наливает себе коньяк. Пьет он так, что я понимаю – это он делает не впервые. Значит, тоже где-то нашел такой же бункер и распотрошил там запасы.
- Не понять тебе этого, Гончий, - наконец, произносит рыцарь, - пока не понять. Этого не объяснить в двух словах, это надо увидеть самому. Пойдешь со мной?
***
Засада встречает нас неожиданно. В двух днях пути от бункера на нас внезапно нападают. Три сугроба прямо перед нами словно взрываются, и из положения «лежа» на нас прыгают трое Гончих.
На их стороне фактор внезапности, на нашей – рыцарь-наставник, которого зовут Серж. Он выхватывает свой меч с такой скоростью, что оружие размывается перед глазами. Корпус рыцаря совершенно неподвижен, лишь руки действуют с бешеной скоростью, отражая атаки нападающих. Двое повисают на моем спутнике, один достается мне. Он моложе меня и гораздо сильнее. И в глазах у него я читаю свой приговор.
Злость толкается в виски несильным тупым ударом. Алое зарево вспыхивает перед глазами, заставляя вспоминать Ника. Ярость придает силы, мой меч начинает жить своей жизнью и рисует на бедре врага первую кровавую полосу.
Гончий злобно шипит и отскакивает от меня. Во взгляде его читается бешенство пополам с ненавистью.
- Вероотступник, - бормочет он и вновь бросается ко мне.
Но здесь я уже спокоен. Спокоен и подготовлен к его броску. Сбитый с толку полученным ранением, он теряет хладнокровие и просто нанизывается на мой меч.
- Браво, - слышу я слева.
Это рыцарь, который уложил двух своих противников и спокойно стоит поодаль, наблюдая за нашей схваткой. Н-да, это не Макс и не Дэн, те уже побежали бы ко мне на помощь. Несерьезная какая-то засада. Трое на Гончего и рыцаря? Причем, ждали они явно именно нас, потому как не каждому бросают в лицо прозвище «вероотступник». Это, как я понимаю, предназначалось персонально мне.
Мы с рыцарем почти одновременно вкидываем свои мечи в ножны и делаем первые шаги дальше. Пройти далеко не успеваем – из-за валуна поднимается четвертый Гончий. Чуть напрягая зрение, я вижу, что это не мой собрат, это тоже рыцарь. Он держит в руках… ружье, нацеленное в грудь моего спутника. Только какой смысл в этой железной рухляди? К нему давно нет патронов, в Ватикане так и не научились делать порох.
- Чем он стрелять будет? – обескуражено спрашиваю я.
- Патронами, - отвечает Серж, - их там полно. Все они умеют, только вам не говорят, боятся.
- Бросайте мечи, - приказывают нам, - руки за голову и подходите ко мне.
Серж послушно выкидывает свой меч. Чем безмерно меня удивляет. Ну, огнестрел, ну ружье, пусть даже и заряженное. И что? Обойти с двух сторон и прыгнуть, пригнувшись. Взяли бы его вдвоем в «клещи», он даже выстрелить не успел бы. Однако, Серж не просто выбрасывает оружие, он поднимает руки и закладывает их за голову. И только тогда, когда пальцы его смыкаются в замок, я вижу, как он мне подмигивает. Мол, делай как я.
И я тоже выбрасываю своей меч, сцепляю руки замком на затылке и подхожу к валуну вслед за Сержем. Рыцарь с ружьем обходит свое укрытие, не опуская ружья. Подходит к Сержу и начинает говорить:
- Зачем ты ушел? Зачем предал Господа? Зачем примкнул к мутантам? Мало того, до чего довели прошлый мир, еще раз захотелось?
Во всем этом бреде я ничего не понимаю. Кто куда ушел? Кто к кому примкнул? Кто чего хочет? Похоже, меня держат за идиота.
- А знаешь что? – вкрадчиво говорит Серж.- Мало иметь ружье, надо уметь с ним обращаться.
Одним неуловимым движением колена он выбивает оружие из рук нападающего. Мигом, пока оно не коснулось земли, подхватывает его, разворачивает к себе прикладом, и вот уже смертоносная точка дула смотрит в грудь чужака. Минута истины, я даже жду, когда раздастся оглушающий выстрел. Ни разу в жизни не видел, как стреляют, только знаю это по урокам истории.
Но Серж ослепительно улыбается и переламывает ружье посредине, на белый снег вылетает одинокий патрон.
- Так и знал, - говорит Серж, - всего один заряд и то дробь. Отцы-патриархи себе не изменяют. Ты кого этим напугать хотел, брат?
Мы оставили его там же, у валуна. Бледного от страха и растерянного от непонимания. Мы не взяли его жизнь, хотя могли.
- Вооружить-то его вооружили, - сказал мне Серж, - но пользоваться оружием не научили. Думали, что я испугаюсь одного вида. Глупцы, ей-Богу.
Похоже, мне достался весьма странный спутник. На все мои вопросы он предпочитает либо отмалчиваться, либо отшучиваться.
А путь все продолжается. И вот уже третью ночь подряд мы разжигаем костер и ужинаем захваченной в бункере тушенкой.
Поначалу я не слишком доверял Сержу, все-таки мы оказались по разные стороны правды. Но я впервые встретил рыцаря-наставника за стенами Ватикана. И он пришел ко мне и за мной. Ровно так, как меня предупреждал тот рыжий, с огромной головой. Не думаю, что на поиски моей персоны Ватикан мог отправить своих бойцов. Не велика птичка-то. Нас, Гончих, за церковными стенами не считают и не отдают почести.
Значит, этот рыцарь, который не бросается мне на помощь, шел именно ко мне. И за мной. И шел он не менее трех суток.
По образу и подобию
- Волшебник
- Почётный стриптизёр
- Сообщения: 12274
- Зарегистрирован: 13 янв 2018, 06:00
- Награды: 11
- Откуда: Хабаровский край
- Благодарил (а): 8699 раз
- Поблагодарили: 7375 раз
По образу и подобию
Очень понравилась глава, по-своему спокойная, убийств мало). Правда жалко что сюжетные повороты и большие открытия будут только в будущем). Всё что связано с наставником осталось неясным. Зато теперь ясно что в этом мире постапокалипсиса сохранилось оружие. А то с самого начала не верилось что мир настолько отстал в развитии что там вообще никаких технологий не осталось и всё ушло в средневековую эпоху. Ждём разгадки мальчика с татуировкой в следующей главе)!
- Келли Хьюит
- Сообщения: 14
- Зарегистрирован: 22 авг 2018, 23:23
- Благодарил (а): 24 раза
- Поблагодарили: 32 раза
- Крапива
- Сообщения: 2329
- Зарегистрирован: 29 дек 2017, 12:40
- Награды: 1
- Благодарил (а): 409 раз
- Поблагодарили: 2803 раза
По образу и подобию
Мы подходим к пещере, укрытой от глаз валунами, поздно вечером. Когда уставшее Солнце заходит за темную линию горизонта и темнота падает на Землю густым покрывалом. Луна, говорил нам Дэн, это как Солнце, только ночью.
Серж стучится мечом в стену пещеры условным стуком. Раз-два-три, пауза, и снова – раз-два-три.
Валун отодвигается в сторону и из глубины пещеры нам кричат:
- Заходите.
Серж с полуулыбкой пропускает меня вперед.
- Иди, Гончий, не бойся, не убьют.
Признаться, я не ожидал того, что меня в пещере меня встретят бывший Гончий, еще один рыцарь-наставник и совершенно жуткий мутант. Два противоборствующих лагеря сошлись под сводами каменных глыб. Для чего? Что они могли дать друг другу?
- Дик, - говорит Серж за моей спиной, - налей нам чаю, мы замерзли, как собаки.
Тот срывается с места и скрывается в неосвещенном проходе.
- Проходи, Стас, - подзывает Гончий меня.
Машет рукой на камень, покрытый лишайником, приглашая сесть, а появившийся Дик сует мне в руки кружку с настоящим чаем.
- Скажи, - начинает тот же Гончий,- когда ты понял, что Ник не мутант, о чем ты сразу подумал?
Ну и вопрос! Сотни мыслей тогда роились в моей голове. Я пытался понять, откуда в семье уродов мог взяться тот наивный белобрысый мальчишка. Я думал о многом и ни о чем, о Нике и его родителях, которым лично выпустил кишки.
- Не знаю, - признаюсь я, - так и не смог ни до чего додуматься. Решил, что мутанты каким-то образом украли в Ватикане ребенка.
- Понимаешь, - вздыхает Серж, - одного мальчишку ты убил давно, когда погибли твои товарищи. И поэтому мы все надежды обратили на Ника. Если бы ты подождал хотя бы три дня! Карл забрал бы мальца к нам.
В голосе рыцаря слышатся непривычные моему слуху нотки горечи. Наставники никогда не сомневаются. Наставники действуют строго на разуме. В их душах нет жалости, в их головах не таятся преступные мысли. Так нас учили. Они же сами и учили. А сейчас передо мной стоит рыцарь с нашитым на куртке шевроном, и я с удивлением слышу, что он едва не плачет. И его товарищ поддакивает ему киванием и горькими вздохами.
Гончий кладет Сержу руку на плечо и говорит, обращаясь ко мне:
- Он хотел сказать, что за мальчиком уже был отправлен человек. Он должен был забрать его у родителей и привести сюда. Но посыльный опоздал, застряв в снегах. И единственные, кто его встретил в той пещере – были застывшие мертвые тела.
Я мотаю головой, пытаясь отогнать дурные мысли.
- И Артемий искал Ника, - продолжает Серж, - ему он тоже был нужен. Правда, для других целей.
И здесь я не выдерживаю. При упоминании о батюшке взрываюсь изнутри. Не потому, что мне очень его жаль, а потому, что его убийство стало той линией, за которой у меня не осталось дороги назад.
- Почему?! Почему этот несносный пацан оказался так всем нужен?
Гончий едва ухмыляется и делает знак одному из мутантов с совершенно кошмарным лицом, покрытым буграми.
- Знакомься, это Зара.
Из правого прохода на свет факела к нам выходит девочка. Изумительно красивая девочка с огненно-рыжими волосами и веснушками на лице. Такая похожая на ту, что я видел во сне. Такая земная, легкая и… такая летняя. О последней своей мысли я вздрагиваю. Откуда она ко мне прилетела – мысль о лете, которого я никогда не видел?
Девочка примерно одного возраста с Ником, хотя… у мутантов все сложнее.
- Можешь проверить ее полностью, - предлагает Серж, - но поверь мне, она не мутирована. Кстати, познакомься с ее отцом.
И тот жуткий монстр с бугристым лицом делает мне шаг навстречу. Он склоняется в шутливом полупоклоне и улыбается, показывая щербатый рот с пеньками сгнивших зубов.
***
Все произошедшее со мной оказывается проще и сложнее. Проще в том, что моя догадка о здоровых детях в семьях мутантов была верна. Они, действительно, родились здоровыми. А вот почему – никто до сих пор так и не понял.
- Мы только знаем, что таких рождается все больше, - объясняет мне Гончий Карл. – Мы стараемся забрать их у родителей до того, пока не нашел Ватикан. Ну, или вы, - тут он горько ухмыляется, - тренированные во имя Господа убийцы.
Как странно. Странно находиться здесь – в компании врагов/друзей и поразительной девочки по имени Зара.
- Она осталась единственной, - негромко поясняет Серж, - остальные либо убиты, либо заперты в лабораториях. Мы не знаем. Информации – ноль.
Зачем он рассказывает мне это? Чем я могу помочь? Только тем, что вздохну горько по своему маленькому белобрысому другу, да пожму плечами. Что мне с этой таинственной Зары?
- Ты нужен нам, - объясняет Карл,- ведь ты… тоже татуирован.
Что?! Видимо, мое лицо выдаёт мои чувства. Потому что Серж поправляет перевязь меча, а Дик переносит вес тела на одну ногу, группируясь к схватке. И только бывший Гончий смотрит мне прямо в глаза. Открытым и спокойным взглядом.
- Это ложь! – припечатываю я. – У меня нет татуировок.
- Вернее, - насмешливо возражает Карл, - ты их не видишь. На затылке, под линией волос.
Это бред! Поток воспаленного сознания сумасшедшего Гончего. Они здесь все сумасшедшие, не иначе.
То, что мне говорит Карл, едва пробивается сквозь занавес возмущения, что упал мне на глаза тяжелым душным покрывалом.
Но когда Серж хлопает меня по плечу, я вздрагиваю и прислушиваюсь.
- Тебя нашли еще младенцем. В пещере среди жутких мутантов. Тот Гончий, что нашел тебя, не рискнул убивать нормального на его взгляд младенца. «По образу и подобию…», помнишь? Вместо этого он отдал тебя своему дивизионному священнику.
Карл словами рисует мне картину моей жизни. Той, в которой отец Феоктист, получив с рук на руки маленький скулящий комочек, отнес его в единственное место, где могли найти ответы на все вопросы – в Ватикан.
- Там тебя и пометили, - заканчивает Гончий, - цифрой «0». Ты – нулевой. Это уже потом пошли первые, вторые и третьи. И четвертый – твой Ник. А были еще те, до которых церковники так и не смогли добраться.
Они говорили еще долго. Они рассказали мне всё, что смогли выяснить сами. И то, что они рассказали, было страшно.
Мы все – жуткий проект. Проект под страшным названием «Люцифер-2».
***
- Церковники! – испуганный голос мутанта прерывает наш разговор.
- Сколько их? – Серж никогда не теряет спокойствия.
Он только проверяет легко ли вытаскивается из ножен меч, перехватывает рукоять двумя руками и встает у входа в пещеру.
- Много, - отвечает Дик.
Мутант откидывает от стенки пещеры камень, и на свет появляется крепкая, остро заточенная палка.
Бывший Гончий тоже не медлит, откидывает полы плаща и одним заученным движением вооружается двумя сверкающими кинжалами.
Камень у входа в пещеру отваливается и в проеме показывается… сам отец-патриарх. От неожиданности даже Серж опускает меч. Появления патриарха в алых одеждах посреди снежной пустыни сравнимо лишь с пришествием Господа с Небес.
- Я пришел с миром, дети мои, - усталый голос церковника звучит спокойно и без угрозы, - нам необходимо поговорить.
А за спиной патриарха стоят верные Гончие, вооруженные ни много, ни мало, а заряженными ружьями. Странное в Ватикане понятие о мире.
- Это для безопасности.
Патриарх морщится, показывая, что не намерен отдавать приказ нападения своей стае.
И тогда вперед выходит Карл. Он встает прямо перед своим врагом, выпрямив спину и открыв тусклому Солнцу лицо.
И все мы, вместе с ошалевшим мутантом, видим, как вздрагивает наш пришелец. Как кровь стремительно отливает у него от лица, а в глазах появляется удивление, смешанное со страхом.
- Так я и знал, - негромко говорит патриарх, - это был ты, Карл. Когда из лабораторий вместе с тобой пропали последние результаты экспериментов, я понял, что это был ты. Но как же мне не хотелось в это верить, друг.
Безмолвная дуэль взглядов. Серебро Гончего против алой позолоты патриарха. Боевая сталь против книжного разума.
Я не успеваю удивиться или разозлиться, как мой мозг пронзает стрела боли. Настолько сильная, что я падаю на колени, сжав ладонями раскалывающиеся виски.
- Я не давал приказа стрелять!
Голос патриарха срывается на крик, и крик этот проникает в мою простреленную голову, взрывая ее фонтаном нечеловеческой боли.
- Стас!
Рыцарь, забыв о Гончей стае, бросается ко мне. В полудурмане, куда меня отправил не слишком меткий выстрел молодого бойца, я чувствую, как он приподнимает мою голову и осторожно кладет ее себе на колени.
- Ты ответишь за это, - спокойно произносит Карл, - вы все ответите за всё, что сотворили с этим миром.
- Ты ошибаешься, друг мой, - отвечает церковник, - мы ничего не делали, кроме того, что должны были. А вот ты, действительно, ответишь перед Верховным Советом. За кражу, невыполнение приказа и дезертирство.
Кровь заливает мне глаза, на которых будто лежат громадные валуны. Уши словно заложило лишайником, а каждое слово, которое произносят люди вокруг меня, впивается в пластины мозга, словно кинжальные удары.
Мне кажется, что я нахожусь не здесь. Так было однажды, когда в одном из походов мне крепко досталось по голове толстой палкой. Тогда я тоже смотрел на озабоченного Макса, и словно не видел его. Помню, он тогда мне что-то кричал, но речь его будто замедлилась и прорывалась в мое сознание тяжелыми неуклюжими кусками.
- Братуха, слышь, замотай ему башку. Кровью ведь истечёт сейчас.
И мою голову приподнимают, заматывают какой-то вонючей тряпкой, от одного запаха которой меня тут же выворачивает выпитым чаем.
- Ничё-ничё, поблевать оно завсегда полезно будет, - успокаивает меня Дик.
Уходя в обморок, я чувствую, как меня хватают за руки, оттаскивают от Сержа и голос церковника, переставший быть усталым и спокойным, приказывает:
- Стас пойдет со мной, это не обсуждается. Иначе, я отдам приказ, друг. И девочку я заберу тоже, два – всегда лучше, чем один. И тебя, друг. Ты ведь так и не успел закончить те исследования.
Я почти физически ощущаю, как кипит от злости разум бывшего Гончего, как Серж стискивает пальцы на рукояти меча, а Дик с палкой наперевес пытается защитить свою красавицу-дочь от жадных лап Ватикана. Но всё бесполезно, потому что на стороне Церкви огонь и порох. На их проклятой стороне – сила и мощь, а у нас только пращи, камни и палки. У нас? Я даже не заметил, как перешел на другую сторону правды.
***
В стерильной, будто выбритой от всей мирской грязи, палате церковного госпиталя я прихожу в себя. Я так безнадежно устал, пытаясь отыскать ответы на вопросы, к которым нет ответов. Потерял всех, кого любил и кому верил. Судьба столкнула меня лбом с моими злейшими врагами, так и не сделав нас друзьями.
- Очнулся?
Карл в накинутом на плечи халате, сидит возле моей постели. У него странный взгляд: словно он видел смерть, но договорился с ней об отсрочке.
- Тебя накачали успокоительным, чтобы решить, что делать с тобой дальше. Верховный Совет заседает до сих пор, а меня оттуда выгнали.
И голос у него странный – будто простуженный. Я пытаюсь поднять руку, чтобы вытереть пот, заливающий глаза, но обнаруживаю, что привязан к кровати прочными кожаными ремнями.
- Для твоей безопасности, - поясняет Карл и развязывает ремни.
Я с облегчением вздыхаю и потягиваюсь, разминая затекшие мышцы. В наполненную туманом голову начинаю возвращаться воспоминания. О пещере, где меня ранили, о Серже, который привел меня туда, об уродливом Дике и его потрясающей дочери Кстати…
- Где Зара? Они же забрали и ее.
Карл тяжело вздыхает и слова начинают течь из него, словно вода из стакана. Проект «Люцифер-2» не свернули, как надеялся этот богоотступник, когда украл из лаборатории все результаты исследований. Проект решили продолжить, и поэтому меня выпустили в поле, хотя сначала планировали вскрыть на лабораторном столе, словно тушу зверя. Чтобы понять, что у меня внутри и почему я вообще родился на свет. Для этого и был приставлен ко мне Артемий. Чтобы когда-нибудь я вывел его на семью с татуированными детьми. Священник видел, как потихоньку из меня уходит Вера, как я теряю то, чему меня учили в Ватикане. Так и должно было быть, так и планировалось изначально. Тогда, когда они, усыпив меня отваром из сонных трав, выведенных в оранжереях церкви, выжгли мне на затылке цифру «0» и приказали Артемию не упускать меня из виду. Он следил за мной с того самого дня, когда я пришел к нему после гибели моего подразделения и сам рассказал о двух детях, что встретили меня в той проклятой пещере.
Ник погиб случайно, он, действительно, был нужен Ватикану, но слишком ретивый Гончий из охраны патриарха нанизал его на меч, решив, как и я когда-то, что у мутантов не рождаются здоровые дети.
- Но что они хотят со мной сделать? – перебиваю я Карла.
Ведь они должны понимать – я не сдамся без боя. Меня не зря учили лучшие рыцари Церкви, в мои руки не зря вложили эфес меча. Пусть я погибну, но мою жизнь никто не нельзя забрать просто так. Смирение и вторая щека – это всё не для меня, извините.
- Тебя хотят скрестить с Зарой.
Он говорит это, пряча от меня взгляд. Его пальцы словно живут собственной жизнью, то сплетаясь между собой, то поглаживая полы халата.
Что?! От неожиданности я даже мотаю головой. Как это скрестить? Положить крест-накрест что ли?
Карл вообще встает и отворачивается к стене.
- Ну, конечно,- глухо произносит он,- откуда тебе знать, вам такие вещи в школе не преподавали. Они хотят, чтобы у Зары появился ребенок от тебя. Подозревают, что ваша нормальность – всего лишь еще один вид мутации и хотят проверить, насколько она стойкая.
Он будто извиняется передо мной. Извиняется, но продолжает говорить:
- Пойми, это шанс на то, что можно все вернуть. Не сегодня и даже не завтра, но можно. Мы хотели того же, но для других целей. Ник должен был стать…, - Карл слегка откашливается, словно ему трудно произнести следующее слово, - другом для девочки из пещеры, которую ты убил. А ее брат должен был составить пару для Зары.
- И что бы вы поняли в результате своего плана?
Напрасно он разговаривает со мной, как с недоумком, я прекрасно всё понимаю. Кто, для чего и зачем. Не ясно мне только одно – какой результат они хотели увидеть.
Карл сдается окончательно. Из кармана халата он достает стопку бумаг, перевязанных бечевкой. Всё также пряча взгляд, протягивает записи мне.
- Почитай, пока есть время. Многого ты не поймешь, но основную суть уловишь. И… если я к тому времени останусь жив, поговорим о том, что ты прочитаешь.
Дверь больничной палаты распахивается, выпуская Гончего наружу. В прямоугольнике двери я вижу охранника, вооруженного двустволкой. Серьезно же они подошли к моему вопросу. Странный разговор с Карлом оставил меня практически без сил. Я падаю головой на подушку, выхватываю взглядом кувшин с водой на тумбочке и облегченно улыбаюсь. Живем пока!
Смоченное влагой горло перестает першить, а из головы уходит дурман снотворного. Насколько я понял последние слова Карла, времени у меня не слишком много. Ровно до того, пока патриархи решают мою судьбу. А потом мне придется либо смириться с неизбежным, либо драться. Бугая за стенкой я не боялся совершенно. Крепостные крысы, в глаза не видавшие заснеженных полей, покрытых уродливым лишайником и кишащих по ночам всякой нечистью. На любое ружье найдется своя палка, на любой меч – свой камень, брошенный умелой рукой.
И тогда я развязываю бечевку и приступаю к чтению. Это оказывается дневник. ***
Сегодня, 15 Сентября 2017 г. я начинаю этот дневник. Меня зовут Андрей Усольцев, я – аналитик данных в Центре Управления полетами, Хьюстон, штат Техас. Не знаю, зачем я начал вести дневник, просто мне вдруг стало жутко. Возможно, когда-нибудь, если будущее, говорить о котором сейчас очень страшно, изменится к лучшему, и люди найдут мои записи, то потомки не повторят наших ошибок.
Вчера, в Белом Доме было принято окончательное решение о завершении миссии аппарата Кассини. Несмотря на угрожающие предупреждения ведущих физиков, мощное лобби ЦУПа протолкнуло идею утопления аппарата в океане спутника Сатурна.
И да, черт возьми, да, они это сделали! Они утопили аппарат, на борту которого было почти 72 фунта плутония Р-238. Кассини пробыл на Сатурне более пятнадцати лет, за это время плутоний с большой вероятностью мог превратиться в оружейный Р-239. Утопление произошло полчаса назад, и, если верить прогнозам, горячий плутоний с минуту на минуту должен расплавить обшивку аппарата и тогда… храни нас всех Господь.
16 Сентября 2017 г., в кабинете директора ЦУПа срочное совещание. С самого утра по Центру ходят странные люди и каждый час требуют распечатки последних данных со спутника. А я всего лишь аналитик, а не оперативный работник. Я получаю уже готовые данные и доступа к мониторам в режиме реального времени у меня нет. Пытался спросить своего друга Пола, который сидит сейчас, словно приклеенный, перед своим телевизором, но тот только отмахнулся и пробурчал что-то вроде:
- Лучше тебе не знать этого, Эндрю.
17 Сентября. Все оперативники в кабинете директора. Что-то происходит. Неужели предсказания безумного физика сбылись?
Серж стучится мечом в стену пещеры условным стуком. Раз-два-три, пауза, и снова – раз-два-три.
Валун отодвигается в сторону и из глубины пещеры нам кричат:
- Заходите.
Серж с полуулыбкой пропускает меня вперед.
- Иди, Гончий, не бойся, не убьют.
Признаться, я не ожидал того, что меня в пещере меня встретят бывший Гончий, еще один рыцарь-наставник и совершенно жуткий мутант. Два противоборствующих лагеря сошлись под сводами каменных глыб. Для чего? Что они могли дать друг другу?
- Дик, - говорит Серж за моей спиной, - налей нам чаю, мы замерзли, как собаки.
Тот срывается с места и скрывается в неосвещенном проходе.
- Проходи, Стас, - подзывает Гончий меня.
Машет рукой на камень, покрытый лишайником, приглашая сесть, а появившийся Дик сует мне в руки кружку с настоящим чаем.
- Скажи, - начинает тот же Гончий,- когда ты понял, что Ник не мутант, о чем ты сразу подумал?
Ну и вопрос! Сотни мыслей тогда роились в моей голове. Я пытался понять, откуда в семье уродов мог взяться тот наивный белобрысый мальчишка. Я думал о многом и ни о чем, о Нике и его родителях, которым лично выпустил кишки.
- Не знаю, - признаюсь я, - так и не смог ни до чего додуматься. Решил, что мутанты каким-то образом украли в Ватикане ребенка.
- Понимаешь, - вздыхает Серж, - одного мальчишку ты убил давно, когда погибли твои товарищи. И поэтому мы все надежды обратили на Ника. Если бы ты подождал хотя бы три дня! Карл забрал бы мальца к нам.
В голосе рыцаря слышатся непривычные моему слуху нотки горечи. Наставники никогда не сомневаются. Наставники действуют строго на разуме. В их душах нет жалости, в их головах не таятся преступные мысли. Так нас учили. Они же сами и учили. А сейчас передо мной стоит рыцарь с нашитым на куртке шевроном, и я с удивлением слышу, что он едва не плачет. И его товарищ поддакивает ему киванием и горькими вздохами.
Гончий кладет Сержу руку на плечо и говорит, обращаясь ко мне:
- Он хотел сказать, что за мальчиком уже был отправлен человек. Он должен был забрать его у родителей и привести сюда. Но посыльный опоздал, застряв в снегах. И единственные, кто его встретил в той пещере – были застывшие мертвые тела.
Я мотаю головой, пытаясь отогнать дурные мысли.
- И Артемий искал Ника, - продолжает Серж, - ему он тоже был нужен. Правда, для других целей.
И здесь я не выдерживаю. При упоминании о батюшке взрываюсь изнутри. Не потому, что мне очень его жаль, а потому, что его убийство стало той линией, за которой у меня не осталось дороги назад.
- Почему?! Почему этот несносный пацан оказался так всем нужен?
Гончий едва ухмыляется и делает знак одному из мутантов с совершенно кошмарным лицом, покрытым буграми.
- Знакомься, это Зара.
Из правого прохода на свет факела к нам выходит девочка. Изумительно красивая девочка с огненно-рыжими волосами и веснушками на лице. Такая похожая на ту, что я видел во сне. Такая земная, легкая и… такая летняя. О последней своей мысли я вздрагиваю. Откуда она ко мне прилетела – мысль о лете, которого я никогда не видел?
Девочка примерно одного возраста с Ником, хотя… у мутантов все сложнее.
- Можешь проверить ее полностью, - предлагает Серж, - но поверь мне, она не мутирована. Кстати, познакомься с ее отцом.
И тот жуткий монстр с бугристым лицом делает мне шаг навстречу. Он склоняется в шутливом полупоклоне и улыбается, показывая щербатый рот с пеньками сгнивших зубов.
***
Все произошедшее со мной оказывается проще и сложнее. Проще в том, что моя догадка о здоровых детях в семьях мутантов была верна. Они, действительно, родились здоровыми. А вот почему – никто до сих пор так и не понял.
- Мы только знаем, что таких рождается все больше, - объясняет мне Гончий Карл. – Мы стараемся забрать их у родителей до того, пока не нашел Ватикан. Ну, или вы, - тут он горько ухмыляется, - тренированные во имя Господа убийцы.
Как странно. Странно находиться здесь – в компании врагов/друзей и поразительной девочки по имени Зара.
- Она осталась единственной, - негромко поясняет Серж, - остальные либо убиты, либо заперты в лабораториях. Мы не знаем. Информации – ноль.
Зачем он рассказывает мне это? Чем я могу помочь? Только тем, что вздохну горько по своему маленькому белобрысому другу, да пожму плечами. Что мне с этой таинственной Зары?
- Ты нужен нам, - объясняет Карл,- ведь ты… тоже татуирован.
Что?! Видимо, мое лицо выдаёт мои чувства. Потому что Серж поправляет перевязь меча, а Дик переносит вес тела на одну ногу, группируясь к схватке. И только бывший Гончий смотрит мне прямо в глаза. Открытым и спокойным взглядом.
- Это ложь! – припечатываю я. – У меня нет татуировок.
- Вернее, - насмешливо возражает Карл, - ты их не видишь. На затылке, под линией волос.
Это бред! Поток воспаленного сознания сумасшедшего Гончего. Они здесь все сумасшедшие, не иначе.
То, что мне говорит Карл, едва пробивается сквозь занавес возмущения, что упал мне на глаза тяжелым душным покрывалом.
Но когда Серж хлопает меня по плечу, я вздрагиваю и прислушиваюсь.
- Тебя нашли еще младенцем. В пещере среди жутких мутантов. Тот Гончий, что нашел тебя, не рискнул убивать нормального на его взгляд младенца. «По образу и подобию…», помнишь? Вместо этого он отдал тебя своему дивизионному священнику.
Карл словами рисует мне картину моей жизни. Той, в которой отец Феоктист, получив с рук на руки маленький скулящий комочек, отнес его в единственное место, где могли найти ответы на все вопросы – в Ватикан.
- Там тебя и пометили, - заканчивает Гончий, - цифрой «0». Ты – нулевой. Это уже потом пошли первые, вторые и третьи. И четвертый – твой Ник. А были еще те, до которых церковники так и не смогли добраться.
Они говорили еще долго. Они рассказали мне всё, что смогли выяснить сами. И то, что они рассказали, было страшно.
Мы все – жуткий проект. Проект под страшным названием «Люцифер-2».
***
- Церковники! – испуганный голос мутанта прерывает наш разговор.
- Сколько их? – Серж никогда не теряет спокойствия.
Он только проверяет легко ли вытаскивается из ножен меч, перехватывает рукоять двумя руками и встает у входа в пещеру.
- Много, - отвечает Дик.
Мутант откидывает от стенки пещеры камень, и на свет появляется крепкая, остро заточенная палка.
Бывший Гончий тоже не медлит, откидывает полы плаща и одним заученным движением вооружается двумя сверкающими кинжалами.
Камень у входа в пещеру отваливается и в проеме показывается… сам отец-патриарх. От неожиданности даже Серж опускает меч. Появления патриарха в алых одеждах посреди снежной пустыни сравнимо лишь с пришествием Господа с Небес.
- Я пришел с миром, дети мои, - усталый голос церковника звучит спокойно и без угрозы, - нам необходимо поговорить.
А за спиной патриарха стоят верные Гончие, вооруженные ни много, ни мало, а заряженными ружьями. Странное в Ватикане понятие о мире.
- Это для безопасности.
Патриарх морщится, показывая, что не намерен отдавать приказ нападения своей стае.
И тогда вперед выходит Карл. Он встает прямо перед своим врагом, выпрямив спину и открыв тусклому Солнцу лицо.
И все мы, вместе с ошалевшим мутантом, видим, как вздрагивает наш пришелец. Как кровь стремительно отливает у него от лица, а в глазах появляется удивление, смешанное со страхом.
- Так я и знал, - негромко говорит патриарх, - это был ты, Карл. Когда из лабораторий вместе с тобой пропали последние результаты экспериментов, я понял, что это был ты. Но как же мне не хотелось в это верить, друг.
Безмолвная дуэль взглядов. Серебро Гончего против алой позолоты патриарха. Боевая сталь против книжного разума.
Я не успеваю удивиться или разозлиться, как мой мозг пронзает стрела боли. Настолько сильная, что я падаю на колени, сжав ладонями раскалывающиеся виски.
- Я не давал приказа стрелять!
Голос патриарха срывается на крик, и крик этот проникает в мою простреленную голову, взрывая ее фонтаном нечеловеческой боли.
- Стас!
Рыцарь, забыв о Гончей стае, бросается ко мне. В полудурмане, куда меня отправил не слишком меткий выстрел молодого бойца, я чувствую, как он приподнимает мою голову и осторожно кладет ее себе на колени.
- Ты ответишь за это, - спокойно произносит Карл, - вы все ответите за всё, что сотворили с этим миром.
- Ты ошибаешься, друг мой, - отвечает церковник, - мы ничего не делали, кроме того, что должны были. А вот ты, действительно, ответишь перед Верховным Советом. За кражу, невыполнение приказа и дезертирство.
Кровь заливает мне глаза, на которых будто лежат громадные валуны. Уши словно заложило лишайником, а каждое слово, которое произносят люди вокруг меня, впивается в пластины мозга, словно кинжальные удары.
Мне кажется, что я нахожусь не здесь. Так было однажды, когда в одном из походов мне крепко досталось по голове толстой палкой. Тогда я тоже смотрел на озабоченного Макса, и словно не видел его. Помню, он тогда мне что-то кричал, но речь его будто замедлилась и прорывалась в мое сознание тяжелыми неуклюжими кусками.
- Братуха, слышь, замотай ему башку. Кровью ведь истечёт сейчас.
И мою голову приподнимают, заматывают какой-то вонючей тряпкой, от одного запаха которой меня тут же выворачивает выпитым чаем.
- Ничё-ничё, поблевать оно завсегда полезно будет, - успокаивает меня Дик.
Уходя в обморок, я чувствую, как меня хватают за руки, оттаскивают от Сержа и голос церковника, переставший быть усталым и спокойным, приказывает:
- Стас пойдет со мной, это не обсуждается. Иначе, я отдам приказ, друг. И девочку я заберу тоже, два – всегда лучше, чем один. И тебя, друг. Ты ведь так и не успел закончить те исследования.
Я почти физически ощущаю, как кипит от злости разум бывшего Гончего, как Серж стискивает пальцы на рукояти меча, а Дик с палкой наперевес пытается защитить свою красавицу-дочь от жадных лап Ватикана. Но всё бесполезно, потому что на стороне Церкви огонь и порох. На их проклятой стороне – сила и мощь, а у нас только пращи, камни и палки. У нас? Я даже не заметил, как перешел на другую сторону правды.
***
В стерильной, будто выбритой от всей мирской грязи, палате церковного госпиталя я прихожу в себя. Я так безнадежно устал, пытаясь отыскать ответы на вопросы, к которым нет ответов. Потерял всех, кого любил и кому верил. Судьба столкнула меня лбом с моими злейшими врагами, так и не сделав нас друзьями.
- Очнулся?
Карл в накинутом на плечи халате, сидит возле моей постели. У него странный взгляд: словно он видел смерть, но договорился с ней об отсрочке.
- Тебя накачали успокоительным, чтобы решить, что делать с тобой дальше. Верховный Совет заседает до сих пор, а меня оттуда выгнали.
И голос у него странный – будто простуженный. Я пытаюсь поднять руку, чтобы вытереть пот, заливающий глаза, но обнаруживаю, что привязан к кровати прочными кожаными ремнями.
- Для твоей безопасности, - поясняет Карл и развязывает ремни.
Я с облегчением вздыхаю и потягиваюсь, разминая затекшие мышцы. В наполненную туманом голову начинаю возвращаться воспоминания. О пещере, где меня ранили, о Серже, который привел меня туда, об уродливом Дике и его потрясающей дочери Кстати…
- Где Зара? Они же забрали и ее.
Карл тяжело вздыхает и слова начинают течь из него, словно вода из стакана. Проект «Люцифер-2» не свернули, как надеялся этот богоотступник, когда украл из лаборатории все результаты исследований. Проект решили продолжить, и поэтому меня выпустили в поле, хотя сначала планировали вскрыть на лабораторном столе, словно тушу зверя. Чтобы понять, что у меня внутри и почему я вообще родился на свет. Для этого и был приставлен ко мне Артемий. Чтобы когда-нибудь я вывел его на семью с татуированными детьми. Священник видел, как потихоньку из меня уходит Вера, как я теряю то, чему меня учили в Ватикане. Так и должно было быть, так и планировалось изначально. Тогда, когда они, усыпив меня отваром из сонных трав, выведенных в оранжереях церкви, выжгли мне на затылке цифру «0» и приказали Артемию не упускать меня из виду. Он следил за мной с того самого дня, когда я пришел к нему после гибели моего подразделения и сам рассказал о двух детях, что встретили меня в той проклятой пещере.
Ник погиб случайно, он, действительно, был нужен Ватикану, но слишком ретивый Гончий из охраны патриарха нанизал его на меч, решив, как и я когда-то, что у мутантов не рождаются здоровые дети.
- Но что они хотят со мной сделать? – перебиваю я Карла.
Ведь они должны понимать – я не сдамся без боя. Меня не зря учили лучшие рыцари Церкви, в мои руки не зря вложили эфес меча. Пусть я погибну, но мою жизнь никто не нельзя забрать просто так. Смирение и вторая щека – это всё не для меня, извините.
- Тебя хотят скрестить с Зарой.
Он говорит это, пряча от меня взгляд. Его пальцы словно живут собственной жизнью, то сплетаясь между собой, то поглаживая полы халата.
Что?! От неожиданности я даже мотаю головой. Как это скрестить? Положить крест-накрест что ли?
Карл вообще встает и отворачивается к стене.
- Ну, конечно,- глухо произносит он,- откуда тебе знать, вам такие вещи в школе не преподавали. Они хотят, чтобы у Зары появился ребенок от тебя. Подозревают, что ваша нормальность – всего лишь еще один вид мутации и хотят проверить, насколько она стойкая.
Он будто извиняется передо мной. Извиняется, но продолжает говорить:
- Пойми, это шанс на то, что можно все вернуть. Не сегодня и даже не завтра, но можно. Мы хотели того же, но для других целей. Ник должен был стать…, - Карл слегка откашливается, словно ему трудно произнести следующее слово, - другом для девочки из пещеры, которую ты убил. А ее брат должен был составить пару для Зары.
- И что бы вы поняли в результате своего плана?
Напрасно он разговаривает со мной, как с недоумком, я прекрасно всё понимаю. Кто, для чего и зачем. Не ясно мне только одно – какой результат они хотели увидеть.
Карл сдается окончательно. Из кармана халата он достает стопку бумаг, перевязанных бечевкой. Всё также пряча взгляд, протягивает записи мне.
- Почитай, пока есть время. Многого ты не поймешь, но основную суть уловишь. И… если я к тому времени останусь жив, поговорим о том, что ты прочитаешь.
Дверь больничной палаты распахивается, выпуская Гончего наружу. В прямоугольнике двери я вижу охранника, вооруженного двустволкой. Серьезно же они подошли к моему вопросу. Странный разговор с Карлом оставил меня практически без сил. Я падаю головой на подушку, выхватываю взглядом кувшин с водой на тумбочке и облегченно улыбаюсь. Живем пока!
Смоченное влагой горло перестает першить, а из головы уходит дурман снотворного. Насколько я понял последние слова Карла, времени у меня не слишком много. Ровно до того, пока патриархи решают мою судьбу. А потом мне придется либо смириться с неизбежным, либо драться. Бугая за стенкой я не боялся совершенно. Крепостные крысы, в глаза не видавшие заснеженных полей, покрытых уродливым лишайником и кишащих по ночам всякой нечистью. На любое ружье найдется своя палка, на любой меч – свой камень, брошенный умелой рукой.
И тогда я развязываю бечевку и приступаю к чтению. Это оказывается дневник. ***
Сегодня, 15 Сентября 2017 г. я начинаю этот дневник. Меня зовут Андрей Усольцев, я – аналитик данных в Центре Управления полетами, Хьюстон, штат Техас. Не знаю, зачем я начал вести дневник, просто мне вдруг стало жутко. Возможно, когда-нибудь, если будущее, говорить о котором сейчас очень страшно, изменится к лучшему, и люди найдут мои записи, то потомки не повторят наших ошибок.
Вчера, в Белом Доме было принято окончательное решение о завершении миссии аппарата Кассини. Несмотря на угрожающие предупреждения ведущих физиков, мощное лобби ЦУПа протолкнуло идею утопления аппарата в океане спутника Сатурна.
И да, черт возьми, да, они это сделали! Они утопили аппарат, на борту которого было почти 72 фунта плутония Р-238. Кассини пробыл на Сатурне более пятнадцати лет, за это время плутоний с большой вероятностью мог превратиться в оружейный Р-239. Утопление произошло полчаса назад, и, если верить прогнозам, горячий плутоний с минуту на минуту должен расплавить обшивку аппарата и тогда… храни нас всех Господь.
16 Сентября 2017 г., в кабинете директора ЦУПа срочное совещание. С самого утра по Центру ходят странные люди и каждый час требуют распечатки последних данных со спутника. А я всего лишь аналитик, а не оперативный работник. Я получаю уже готовые данные и доступа к мониторам в режиме реального времени у меня нет. Пытался спросить своего друга Пола, который сидит сейчас, словно приклеенный, перед своим телевизором, но тот только отмахнулся и пробурчал что-то вроде:
- Лучше тебе не знать этого, Эндрю.
17 Сентября. Все оперативники в кабинете директора. Что-то происходит. Неужели предсказания безумного физика сбылись?
Бездарных несколько семей
Путем богатства и поклонов
Владеют родиной моей.
Стоят превыше всех законов,
Стеной стоят вокруг царя,
Как мопсы жадные и злые,
И простодушно говоря:
«Ведь только мы и есть Россия!»
А. Майков. 1855-й год.
Путем богатства и поклонов
Владеют родиной моей.
Стоят превыше всех законов,
Стеной стоят вокруг царя,
Как мопсы жадные и злые,
И простодушно говоря:
«Ведь только мы и есть Россия!»
А. Майков. 1855-й год.
- Волшебник
- Почётный стриптизёр
- Сообщения: 12274
- Зарегистрирован: 13 янв 2018, 06:00
- Награды: 11
- Откуда: Хабаровский край
- Благодарил (а): 8699 раз
- Поблагодарили: 7375 раз
По образу и подобию
Крапива, очень долго пришлось ждать продолжения)! Я думал, что ты позабыла об этой истории). Из-за карантина села за неё)?
Давался этот отрывок тяжело, потому что пришлось вспоминать события предыдущих частей. Но вроде всё вспомнил. Хотя сама часть не понравилась, потому что надеялся, что все несчастья Стаса закончились, и теперь начнётся его борьба а Ватиканом. Но чем дальше идёт сюжет, но тем сильнее его положение становится безвыходным. Вот теперь он уже и в плен попал. Всё попали. Шансов выбраться ноль. Не представляю как он со всем этим справиться). Зато интересней будет читать дальше.)
И спасибо за оригинальную идею конца света ! Сколько всего сценариев было, но этот самый неожиданный.)
Давался этот отрывок тяжело, потому что пришлось вспоминать события предыдущих частей. Но вроде всё вспомнил. Хотя сама часть не понравилась, потому что надеялся, что все несчастья Стаса закончились, и теперь начнётся его борьба а Ватиканом. Но чем дальше идёт сюжет, но тем сильнее его положение становится безвыходным. Вот теперь он уже и в плен попал. Всё попали. Шансов выбраться ноль. Не представляю как он со всем этим справиться). Зато интересней будет читать дальше.)
И спасибо за оригинальную идею конца света ! Сколько всего сценариев было, но этот самый неожиданный.)