Одно волшебное утро
Добавлено: 14 янв 2022, 18:18
Утро принца Ульриха Данкельцоллерна началось в высшей степени замечательно. Очаровательнейшая прелестница, фрау Федерика, только-только покинула его покои, и юный наследник престола сейчас предавался праздности и неге.
Что ни говори – но есть в новогодней ночи своё особенное волшебство. Ради такой ночи можно было простить занудство церемониймейстера, который утомлял даже больше чем уроки латыни. Можно было простить кривящиеся лицв статс-дам королевы, что учили танцевать. Да даже их едкие комментарии по некоторой неуклюжести (а что вы хотели – фехтование двуручным мечом прививает определённую манеру двигаться, не очень полезную в танце) и те можно простить. Их труд не пропал даром – награда за столь длительные мучения была великолепна. И перед отходом ко сну, и с утра – тоже.
Выбравшись из-под мехового одеяла, принц немного покрутился у зеркала. Да, немного кривоваты ноги (зато на лошади сидит он как степной сармат). Да, немного коренаст и в целом не Аполлон работ античных мастеров. Но, это самое «но». Нежная и немного усталая улыбка фрау Федерики, что многозначительно «не попрощалась» утром – доказывало, что это всё мелочи и ерунда.
Приподняв хрустальный бокал, принц полюбовался игрой лучей рассветного январского солнца в недопитом с ночи рейнском и еще раз довольно улыбнулся. На изрядно измятой простыни снежно-белым кружевом осталось напоминание о прошедшей ночи. И это был не платочек, совсем не платочек. В таком свете даже будущая женитьба уже совершенно не волновала его. Награда за то, что он последовал совету наставника, превратившаяся в волшебство новогодней ночи, была великолепна и впереди его ждало только счастье!
Утро графини Федерики фон Бюлов, началось в высшей степени замечательно. Рейнское еще немного шумело в голове, наслаиваясь на пусть и длинную, но оказавшуюся такой короткой и бессонной, новогоднюю ночь. Перед балом принц Ульрих, хвала пресвятой Богородице и стараниям камергера, был тщательно отмыт от запаха лошадиного пота, который обычно сопровождал его повсюду. И ей казалось, что и к ночи он останется таким же. Так нет! Вот зачем была нужна та погоня? Никого не догнал, но зато снова провонял конюшней! Чертов увалень!
Каблуки бальных туфелек стучали по переходам старинного замка, а стылые неизбывные сквозняки добирались своими холодным щупальцами под широкие юбки до самого сокровенного, ведь самая интимная часть туалета была оставлена in memoria. О, поскорее бы добраться до своих покоев. Там её уже ждут не только горячая ванна, но и ароматное масло и заботливые, нежные и умелые пальцы и язычок камеристки – за всю ночь и утро молодая женщина так ни разу и не получила желаемой развязки.
Немного поморщившись, Федерика потёрла бедро – там расползались несколько внушительных синяков. Пальцы у принца были привычны к тяжеленному железу, а вовсе не к бархату её кожи, dannazione! Но синяки сойдут, перестанут болеть натруженные губы и выветрится кислый привкус чертового рейнского (Addolorata, как его вообще можно пить?), которым она перебивала еще менее приятные вкусы, а вот привязанность принца к первой женщине останется. Пусть он и учился галантности не иначе как на той самой конюшне – это она перетерпит, и в итоге объездит этого кривоного северного жеребца. Как говорила любимая матушка: «Даже самый узкий ободок короны отлично скрывает любые недостатки внешности».
Ну а его будущая жена? Тоже мне, проблема! С этой простушкой отношения уже завязаны – вчера вечером она не зря тряслась по del catto немецким дорогам в лесную глушь. О, Примадонна, почему же её далёкие предки не дотянули сюда свои великолепные via? Зато теперь и будущий король, и будущая королева ей более чем обязаны. А чуть позже, после свадьбы, совсем не сложно будет приучить воспитанную чуть ли не лесными зверьми девушку к милым и чисто женским забавам. Долгая извилистая дорога запутанных интриг внутри королевского двора привела красавицу и в спальню принца, и к гарантированному обеспеченному будущему. Усталая и довольная улыбка, которую наивный принц отнёс к своим постельным достижениям (ха!), вернулась на лицо прекрасной дочери солнечной Италии. Впереди её ждало только счастье!
Утро барона фон Нойхофа, канцлера небольшого немецкого королевства, началось в высшей степени замечательно. Вчерашний новогодний бал был великолепен – себя оправдали и выписанные из Вены музыканты, и заказанное через тех же австрийцев шампанское (отношения между немецкими княжествами и галльским королевством были привычно натянуты).
Наряженные по берлинской моде пары кружили по паркету, сверкало в огне свечей игристое вино, блистали улыбки, крутились интриги. Барон привычно сдерживал себя в танцах и вине, но зато в интригах развернулся во всю. И сейчас, наблюдая как отдающее алым солнце заливает своим милостивым светом заснеженные окрестности фамильного замка Данкельцоллернов, он привычно подбивал, как там говорят эти итальянские торгаши, сальдо.
Затраты на бал – в минус. Свечи, вино, угощение, музыканты, мастика для бальной залы, наряд для дочери и еще один, даже более дорогой, чем у милой Гретхен. Повышенный оклад страже, закрывшей глаза на одних постах и остававшейся бдительной на всех остальных. И даже небольшой пансион конюху, что так долго возился с седланием коней для погони.
А вот с прибылями было все гораздо интересней. Стоя на верхней галерее донжона, барон увидел выскользнувшую из покоев принца Федерику. «В который раз я смотрю на её макушку?» - мелькнула мысль в его сознании, потянув за собой череду приятных воспоминаний. Что ни говори, а в своём деле прелестная итальянка была очень хороша – горяча и умела. Не зря, совсем не зря он вывез её из далёкой Модены, и вывел в свет, выдав замуж за пожилого фон Бюлова. И девочка ему теперь обязана еще больше, и старый зануда Бюлов вот-вот будет сведён в могилу темпераментом южанки.
Через несколько минут, следом за легким перестуком туфелек графини, по галерее промчался Ульрих. Улыбка его была заметна даже отсюда. Сейчас будет радовать венценосного отца, что наконец-то выбрал себе невесту. О… сколько нервов вымотал барону его сюзерен в попытках подобрать более-менее удачную партию для наследника! Но теперь то этот вопрос целиком и полностью решен. И за вскрытие этого давнего нарыва ему будут благодарны и сам сюзерен, и принц.
Вскоре крепко спавший после бурной ночи замок проснулся – застучали ставни, задымили большие камины, в звон наковальни вплелись ржание лошадей и звонкий напев охотничьих рожков. Через некоторое время после плотного завтрака кавалькада всадников во главе с принцем Ульрихом, отправлялась на поиски ночной беглянки – чтобы теперь уж точно найти и вернуть в замок будущую жену принца.
Стоявший на своём любимом месте на галерее донжона фон Нойхоф точно знал, где и как они её найдут (на что капитану стражи были даны четкие указания), попутно проверив несколько замков и фольварков, куда в обычном режиме никогда королевскую стражу не пустили бы. А так – вот он принц, вот эталон, давайте примерять и всех согнать сюда!
А еще только барон знал, что под сенью Эйхенвальда, на земле по завещанию принадлежавшей именно разыскиваемой «беглянке», её отец и давний товарищ барона по Испанской компании нашел залежи серебра. Теперь этот лес, за который вот уже лет двести королевство постоянно спорило с соседним епископством, навсегда станет коронной землёй. Да и судьбу дочери друга, который не раз спасал ему жизнь, барон устроил наилучшим образом. Кто бы там что не говорил про канцлера – но долги он копить не любил, а этот давно терзал его изрядно задубевшую на войнах и службе душу.
Он не стал дожидаться пока принц вернётся назад – утро нового года, пусть и озаренное волшебством свершившихся планов, было хоть и солнечным, но всё же зимним. И до вершины донжона тепло дотягивалось с трудом. Не простыть бы.
Тем более, что он и в тронном зале может дождаться момента, когда принц вернётся со своей «судьбой» - наскоро отмытой и приведённой в порядок дочерью егеря Эйхенвальда, которую злобные «сестрички» с мачехой не называли иначе как Aschenputtel, Золушкой.
Что ни говори – но есть в новогодней ночи своё особенное волшебство. Ради такой ночи можно было простить занудство церемониймейстера, который утомлял даже больше чем уроки латыни. Можно было простить кривящиеся лицв статс-дам королевы, что учили танцевать. Да даже их едкие комментарии по некоторой неуклюжести (а что вы хотели – фехтование двуручным мечом прививает определённую манеру двигаться, не очень полезную в танце) и те можно простить. Их труд не пропал даром – награда за столь длительные мучения была великолепна. И перед отходом ко сну, и с утра – тоже.
Выбравшись из-под мехового одеяла, принц немного покрутился у зеркала. Да, немного кривоваты ноги (зато на лошади сидит он как степной сармат). Да, немного коренаст и в целом не Аполлон работ античных мастеров. Но, это самое «но». Нежная и немного усталая улыбка фрау Федерики, что многозначительно «не попрощалась» утром – доказывало, что это всё мелочи и ерунда.
Приподняв хрустальный бокал, принц полюбовался игрой лучей рассветного январского солнца в недопитом с ночи рейнском и еще раз довольно улыбнулся. На изрядно измятой простыни снежно-белым кружевом осталось напоминание о прошедшей ночи. И это был не платочек, совсем не платочек. В таком свете даже будущая женитьба уже совершенно не волновала его. Награда за то, что он последовал совету наставника, превратившаяся в волшебство новогодней ночи, была великолепна и впереди его ждало только счастье!
Утро графини Федерики фон Бюлов, началось в высшей степени замечательно. Рейнское еще немного шумело в голове, наслаиваясь на пусть и длинную, но оказавшуюся такой короткой и бессонной, новогоднюю ночь. Перед балом принц Ульрих, хвала пресвятой Богородице и стараниям камергера, был тщательно отмыт от запаха лошадиного пота, который обычно сопровождал его повсюду. И ей казалось, что и к ночи он останется таким же. Так нет! Вот зачем была нужна та погоня? Никого не догнал, но зато снова провонял конюшней! Чертов увалень!
Каблуки бальных туфелек стучали по переходам старинного замка, а стылые неизбывные сквозняки добирались своими холодным щупальцами под широкие юбки до самого сокровенного, ведь самая интимная часть туалета была оставлена in memoria. О, поскорее бы добраться до своих покоев. Там её уже ждут не только горячая ванна, но и ароматное масло и заботливые, нежные и умелые пальцы и язычок камеристки – за всю ночь и утро молодая женщина так ни разу и не получила желаемой развязки.
Немного поморщившись, Федерика потёрла бедро – там расползались несколько внушительных синяков. Пальцы у принца были привычны к тяжеленному железу, а вовсе не к бархату её кожи, dannazione! Но синяки сойдут, перестанут болеть натруженные губы и выветрится кислый привкус чертового рейнского (Addolorata, как его вообще можно пить?), которым она перебивала еще менее приятные вкусы, а вот привязанность принца к первой женщине останется. Пусть он и учился галантности не иначе как на той самой конюшне – это она перетерпит, и в итоге объездит этого кривоного северного жеребца. Как говорила любимая матушка: «Даже самый узкий ободок короны отлично скрывает любые недостатки внешности».
Ну а его будущая жена? Тоже мне, проблема! С этой простушкой отношения уже завязаны – вчера вечером она не зря тряслась по del catto немецким дорогам в лесную глушь. О, Примадонна, почему же её далёкие предки не дотянули сюда свои великолепные via? Зато теперь и будущий король, и будущая королева ей более чем обязаны. А чуть позже, после свадьбы, совсем не сложно будет приучить воспитанную чуть ли не лесными зверьми девушку к милым и чисто женским забавам. Долгая извилистая дорога запутанных интриг внутри королевского двора привела красавицу и в спальню принца, и к гарантированному обеспеченному будущему. Усталая и довольная улыбка, которую наивный принц отнёс к своим постельным достижениям (ха!), вернулась на лицо прекрасной дочери солнечной Италии. Впереди её ждало только счастье!
Утро барона фон Нойхофа, канцлера небольшого немецкого королевства, началось в высшей степени замечательно. Вчерашний новогодний бал был великолепен – себя оправдали и выписанные из Вены музыканты, и заказанное через тех же австрийцев шампанское (отношения между немецкими княжествами и галльским королевством были привычно натянуты).
Наряженные по берлинской моде пары кружили по паркету, сверкало в огне свечей игристое вино, блистали улыбки, крутились интриги. Барон привычно сдерживал себя в танцах и вине, но зато в интригах развернулся во всю. И сейчас, наблюдая как отдающее алым солнце заливает своим милостивым светом заснеженные окрестности фамильного замка Данкельцоллернов, он привычно подбивал, как там говорят эти итальянские торгаши, сальдо.
Затраты на бал – в минус. Свечи, вино, угощение, музыканты, мастика для бальной залы, наряд для дочери и еще один, даже более дорогой, чем у милой Гретхен. Повышенный оклад страже, закрывшей глаза на одних постах и остававшейся бдительной на всех остальных. И даже небольшой пансион конюху, что так долго возился с седланием коней для погони.
А вот с прибылями было все гораздо интересней. Стоя на верхней галерее донжона, барон увидел выскользнувшую из покоев принца Федерику. «В который раз я смотрю на её макушку?» - мелькнула мысль в его сознании, потянув за собой череду приятных воспоминаний. Что ни говори, а в своём деле прелестная итальянка была очень хороша – горяча и умела. Не зря, совсем не зря он вывез её из далёкой Модены, и вывел в свет, выдав замуж за пожилого фон Бюлова. И девочка ему теперь обязана еще больше, и старый зануда Бюлов вот-вот будет сведён в могилу темпераментом южанки.
Через несколько минут, следом за легким перестуком туфелек графини, по галерее промчался Ульрих. Улыбка его была заметна даже отсюда. Сейчас будет радовать венценосного отца, что наконец-то выбрал себе невесту. О… сколько нервов вымотал барону его сюзерен в попытках подобрать более-менее удачную партию для наследника! Но теперь то этот вопрос целиком и полностью решен. И за вскрытие этого давнего нарыва ему будут благодарны и сам сюзерен, и принц.
Вскоре крепко спавший после бурной ночи замок проснулся – застучали ставни, задымили большие камины, в звон наковальни вплелись ржание лошадей и звонкий напев охотничьих рожков. Через некоторое время после плотного завтрака кавалькада всадников во главе с принцем Ульрихом, отправлялась на поиски ночной беглянки – чтобы теперь уж точно найти и вернуть в замок будущую жену принца.
Стоявший на своём любимом месте на галерее донжона фон Нойхоф точно знал, где и как они её найдут (на что капитану стражи были даны четкие указания), попутно проверив несколько замков и фольварков, куда в обычном режиме никогда королевскую стражу не пустили бы. А так – вот он принц, вот эталон, давайте примерять и всех согнать сюда!
А еще только барон знал, что под сенью Эйхенвальда, на земле по завещанию принадлежавшей именно разыскиваемой «беглянке», её отец и давний товарищ барона по Испанской компании нашел залежи серебра. Теперь этот лес, за который вот уже лет двести королевство постоянно спорило с соседним епископством, навсегда станет коронной землёй. Да и судьбу дочери друга, который не раз спасал ему жизнь, барон устроил наилучшим образом. Кто бы там что не говорил про канцлера – но долги он копить не любил, а этот давно терзал его изрядно задубевшую на войнах и службе душу.
Он не стал дожидаться пока принц вернётся назад – утро нового года, пусть и озаренное волшебством свершившихся планов, было хоть и солнечным, но всё же зимним. И до вершины донжона тепло дотягивалось с трудом. Не простыть бы.
Тем более, что он и в тронном зале может дождаться момента, когда принц вернётся со своей «судьбой» - наскоро отмытой и приведённой в порядок дочерью егеря Эйхенвальда, которую злобные «сестрички» с мачехой не называли иначе как Aschenputtel, Золушкой.