Шурик
Девяностые… Кто бы что не говорил, а славное было времечко! Казалось, воздух на сто процентов состоит из адреналина и проснувшись утром и вдохнув этого воздуха, тебя тут же тянуло на приключения и звало на подвиги! Конечно, вместо приключений можно было запросто получить в темном подъезде арматурой по тыкве, но в 18 лет такие мелочи не воспринимались всерьез и при должной прыти конкурирующие гопники сами могли огрести по полной!
Я жил, как и многие мои сверстники, болтаясь во временном промежутке после окончания школы и призывом в армию по дискотекам, тусовкам и сомнительным компашкам в поисках приключений, денег, удовольствий и развлечений. Мать, глядя на мою попусту растрачиваемую жизнь, тяжко вздыхала и устало говорила: «Никита, хватит балбесничать, иначе плохо кончишь». Но, видя, что ее слова не задерживаются в моей пустой голове, добавляла: «Скорее бы тебя в армию забрали».
С армией тоже было не все понятно. На призывной комиссии толстомордый военком, полистав мое личное дело, задумчиво почесал затылок.
- Хороший ты парень, Улин. – похвалил он меня. – Такие как ты нужны Родине.
После этого он сделался грустным в лице и перешел к делу:
- Понимаешь, армия уже не та. Времена трудные, дедовщина, горячие точки, даже откровенный криминал. Кое-где солдат вовсе не кормят, и они сбегают с оружием, перестреляв половину казармы. А ты у матери один, мало ли что случится… Но есть вариант…
Тут его взгляд стал добрым-добрым, и он предложил откосить от армии за пятьсот баксов.
Ха! Похоже жажда наживы затмила вояке разум, раз он начал предлагать свои услуги таким как я! Мне ли, парню с городских окраин, бояться дедов и криминала! Да за пятьсот баксов я всегда готов и даже в армию! Тем более что таких денег не было ни у меня, ни у матери. И я честно, со всем патриотизмом, который мог изобразить, ответил, что с гордостью отслужу в рядах нашей доблестной армии. Военком промолчал, но по его взгляду я понял, что служить мне придется где-нибудь в стройбате в каком-нибудь богом забытом Задрищенске.
Впрочем, совсем скоро нарисовалась одна тема, на которой можно было подзаработать как раз эти пятьсот баксов. И, несмотря на туманные перспективы со службой, эти деньги я планировал потратить на себя любимого, а не плодить коррупцию в вооруженных силах!
В один из вечеров, когда мы вдвоем с моим одноклассником Жориком тупо сосали пиво на детской площадке во дворе дома, к нам вразвалочку подкатил Моргун и, растопыривая пальцы, предложил дело.
Сам Моргун когда-то «потоптал зону» по малолетке и сейчас собирал дань с ларечников на рынке, ужасно гордясь тем, что состоит в группировке «строймашевцев». Из словесного мусора блатного жаргона я с трудом смог понять, что «один конкретный пацан» хочет наказать свою бабу – «бизнесменшу», с которой конкретно разосрался, и которая в отместку хочет конкретно его закрыть, передав ментам какие-то документы, на которых этот чувак конкретно погорит лет на пять. Отфильтровав из речи Моргуна 99 процентов понтов, я пришел к выводу, что нам с Жориком нужно залезть в дом к этой бабе и изобразить жуткий грабеж, прихватив в обязательном порядке глупо подписанные этим чуваком бумаги.
«Конкретный пацан», с которым нас свел Моргун, оказался невзрачным мужичком лет под сорок. Примерно полчаса он рассказывал историю про то какая его баба сволочь и в конце предложил за всю эту дурно пахнущую операцию 500 баксов. Но тут Моргун снова растопырил пальцы и потребовал по 500 баксов каждому. Они довольно долго торговались между собой, а я прикидывал в уме по сколько лет нам дадут, если мы попадемся. То, что грабеж будет как бы понарошку (свое же берем), была всего лишь лапша на уши для деревенских лохов: грабеж он и есть грабеж, как его не назови. Жорик заметно нервничал и явно трусил, а я всё явственнее сознавал, что мы и есть те деревенские лохи, купившиеся на возможность по легкому «срубить зелени». Но отказываться было поздно: уронить имидж «крутого пацана» считалось западлом. Короче, вписались мы по дури в эту подставу и темной поздней ночью оказались у ворот свежепостроенного особнячка на краю бывшей деревни, стремительно превращавшейся в пригородный коттеджный поселок.
Обиженный своей бабой мужичок снабдил нас дубликатом ключей, рассказал о расположении комнат в доме и в конце еще раз заверил, что дома никого не будет, даже Шурика.
- А кто такой Шурик? – тут же встрепенулся мой подельник-одноклассник, готовый использовать любую возможность чтобы соскочить.
- Да так, ерунда, - отмахнулся «работодатель», - не ссыте, пацаны.
То ли дубликат ключей был плохо сделан, то ли от страха у нас тряслись руки, но с замком мы провозились минут пять. Жорик снова начал ныть и уговаривал бросить эту затею, но дверной замок, наконец-то, поддался и мы оказались в темноте прихожей. Я шел первый, за мной Жорик, а Моргун, как самый блатной, остался ждать нас в машине в соседнем переулке, чтобы в случае чего прийти нам на помощь. Подозреваю, что в «случае чего» он собирался первым свалить с места преступления, бросив нас одних.
Не успели мы сделать и пары шагов, как сзади я услышал неожиданное «ку-ку», затем короткий выдох-вопль «хыть!», звонкий удар и глухой стук от упавшего тела. Через секунду вспыхнул свет, и в нос мне уперлось холодное дуло двустволки!
И полному дебилу в такой ситуации было понятно, что наша кража бесславно провалилась, так и не успев начаться и нужно как можно скорее уносить ноги. Да вот только унести эти ноги получится не всем: Жорик безжизненно валялся на полу, а на другом конце двустволки злобно-торжественно улыбалась худенькая девчушка лет двенадцати, деловито жуя жвачку.
- Ты кто такой? – поинтересовалась она, выдув изо рта розовый пузырь.
То, что она дома и вооружена, давало ей преимущество, но бояться ее, даже перед ружьем со взведенным курком, было как-то не по пацански, и я ответил ей тем же вопросом:
- А ты кто?
- Я Шурик, - представилась малявка, выдув очередной пузырь.
- А я Никита… - мне хотелось рассмеяться от такого способа знакомства, но девчушка не оценила моего дружелюбия.
- Ну привет, Никита!
Ружье развернулось на 180 градусов и тяжелый деревянный приклад стремительно полетел мне в лоб.
Если бы не моя реакция шпаны, выросшего на улице, то лежать мне в отключке рядом с Жориком, но моя голова сама дернулась в сторону, и удар пришелся вскользь по уху.
- Ах ты!.. – продолжить восторженную речь мне не дал очередной удар, на этот раз ногой в пах. И снова реакция спасла мои яйца, подставив под адидасовский кроссовок бедро. Кроссовки хоть и мягкая обувь, но все равно было не по-детски больно. Я не вру! Слезы сами полились из глаз, что взбесило меня еще сильнее чем боль!
Я кинулся на обидчицу, сумел отобрать ружье и уже намеревался надавать ей подзатыльников, но та сама смогла врезать мне звонкую оплеуху и отскочить на безопасное расстояние.
- Ах ты!.. – от неожиданности я не мог придумать что-нибудь обидное, но после паузы все же нашел подходящее определение: - Мелочь детсадовская!
- Что?!!! – девчушка аж застыла на месте, пораженная таким оскорблением. – Да ты сам детсад недоделанный! Мне уже шестнадцать! Не то что ты, сопля зеленая!
Вот это да! Теперь настал мой черед застыть столбом и внимательнее посмотреть на противника, легкомысленно принятого мною за недозрелого подростка. И правда! Если присмотреться, то и фигурка у нее хоть и худая, но по-взрослому соблазнительная, а небольшая грудь под тонкой футболкой очень даже ничего! Да и вообще, вполне симпатичная девчонка, несмотря на злобно-воинственный характер. Я бы с такой не прочь затусить! Сводить ее в кафешку или видеосалон, а еще лучше на рок-концерт! Вот только для начала нужно ее догнать и поймать. И объяснить, что залезли к ней в дом по ошибке – ну, типа, хотели в гости к корешу заглянуть, да ошиблись адресом.
Ответом на мои мечтания был кроссовок, прилетевший мне в грудь. Похоже, так просто поймать ее не удастся. Но обувь я вернул ей тем же способом, что и она – просто кинул «адидас» обратно, чтобы девчонка обулась и не бегала босиком. А та, то ли не поняла моих добрых намерений, то ли решила насмерть закидать меня тапками, но кроссовок снова вернулся ко мне. Наверное, мы могли общаться при помощи обуви бесконечно долго, но в один из моих бросков, кроссовок попал в огромное, наверное, метр на метр, панно из чеканки, висевшее на стене позади девчонки, и вот это бронзовое чудовище, с грохотом сорвалось с крюка и рухнуло вниз. Если бы Шурик стояла чуть ближе или как-нибудь не так, то ее запросто могло разрубить пополам: от макушки до пяток, или придавить, как зазевавшегося на стройке прораба бетонной плитой перекрытия. Но тяжелый образец искусства всего лишь по касательной чиркнул острым углом девчонку по плечу.
- Ай! – вскрикнула она и отскочила подальше от загромыхавшего монстра. Несколько секунд мы смотрели на лист бронзы, низким басом гудящий на полу, а потом Шурик перевела взгляд на плечо и медленно осела на пол.
- Мамочка… - жалобно заскулила она, видя, как разодранный рукав футболки пропитывается кровью, и та широкой багровой полосой стекает к локтю и капает на паркет.
Вот тут даже мне поплохело. Не то что бы я боялся крови (ерунда какая), но проникновение в жилище с целью кражи это одна статья, а нанесение тяжких – это совсем другое! И даже не за себя боялся в этот момент, если надо, ответил бы и за тяжкие, но вот девчонку стало по-настоящему жалко! Она вмиг из подростка-хулиганки превратилась в беззащитную малявку, ну точно лет десяти-двенадцати, а никак не шестнадцати, по ее словам.
- Скорую надо вызвать. – Я подскочил к ней и стал озираться вокруг в поисках чего-нибудь, чем можно было бы перевязать рану.
- Телефона нет, - все так же плаксиво ответила девчонка.
И то! В те времена не то что мобильные, обычные стационарные телефоны были не у всех!
Есть телефон или нет, а даже если бы и был, то вызванная скорая может ехать и не один час и даже не факт, что приедет, а если приедет, то в ней может не оказаться даже бинтов. Такое вот было парадоксальное время. Все эти мысли за секунду вихрем пронеслись в моей голове и на поверхность всплыл твердый и конкретный вывод: спасать пострадавшую придется самому! Спасать то спасать, но как? Нести ее на руках через полгорода в ближайшую больницу? А если не донесу, и она истечет кровью? Или может остановить на улице проезжающую машину? Ага! Какой дурак рискнет остановиться, даже если и появится на этой улице посреди ночи!
Моргун! Спасительная мысль пружиной подняла меня с места.
К счастью, наш подельник до сих пор ждал нас в переулке. Нет, я вовсе не собирался упрашивать его помочь. Просто подскочил к машине с выпученными глазами и наплел какую-то ересь, что Жорик где-то там застрял и мне его одному никак не вытащить. Повелся Моргун! И как только он отбежал от машины на достаточное расстояние, я загрузил в ржавую «копейку», спрятанную за соседним забором от глаз Моргуна Шурика и рванул в город.
Все же мне пришлось нести девчонку на руках – моргуновская тачка заглохла в полукилометре от больницы! Честно говоря, мне было это даже приятно. Худенькая Шурик не весила почти ничего, и даже пожалел, что не взял ее на руки с самого начала.
В приемном покое, на поднятый мною кипиш, все же появился заспанный дежурный хирург. Рану зашили, девчонку положили в палату под капельницу и даже разрешили мне переночевать в коридоре на кушетке. В общем все обошлось. И даже для всех. Утром я все рассказал матери Шурика, той самой бабе, которую и собирался «обнести» при помощи нас ее сожитель-альфонс. Тетка оказалась с понятием, как никак бывшая училка, и заяву в ментовку не написала. Таких обормотов как я, за свою карьеру навидалась немало и потому ломать судьбу двум идиотам не стала. Мужика своего все же выгнала, и тот растворился в необъятных просторах нашей страны, а сама стала более разборчива в выборе спутников жизни и до сих пор рулит своим бизнесом, лавируя между кризисами и приобщая к семейному делу своего внука.
У Жорика удар прикладом по лбу напрочь выбил любой интерес к криминалу: он завязал со всеми подозрительными компаниями, отучился в мореходке и сейчас на всех встречах одноклассников с азартом рассказывает страшилки о штормах, акулах и пиратах.
Моргун сел. Не за нашу операцию, конечно. Повязали его как члена ОПГ на какой-то разборке. Отсидев, он вышел, недолго пробыл на свободе и снова сел. А потом про него как-то все забыли.
Я отслужил в армии. Не где-нибудь в стройбате в славном Задрищенске, а в нормальной, почти что образцовой части в Подмосковье. Потом была служба по контракту, институт, другая служба, уже спасателем. Сейчас я один из замов в региональном МЧС.
А Шурик? Ну а что Шурик? Вон она: пытается заплести косички Мышке, маленькой белокурой бестии, нашей младшей дочке. Да и не Шурик она уже давно, а Александра Михайловна, врач, хирург, зав отделением. Вот так мы и работаем в тандеме: я спасаю людей из-под завалов, а она на операционном столе. У Маши - Мышки сегодня первый школьный звонок, но мы опаздываем на ее торжество: батарейка энерджайзер в одном месте не дает ей спокойно собраться. Шурик нервничает и злится, но Мария Никитична не может усидеть: вертится, капризничает и дает советы матери. И конфликт между моими любимыми женщинами зреет и грозит перерасти в бурю. И я как спасатель спешу на помощь: подхожу сзади и обнимаю Шурика за плечи.
- Не мешай! – она пытается сбросить с себя мои руки.
Ну нет! Решительно разворачиваю ее лицом к себе.
- Что еще? – возмущается Шурик. – Мы и так опаздываем!
- Всё то же самое, - я прижимаю ее ближе к себе и на ее удивленно приподнятые брови уточняю:
- Люблю тебя, хоть ты и злюка.
А чтобы она и дальше не изображала притворное возмущение, целую ее решительно, страстно, но одновременно нежно, и она сдается: ее руки обвивают мою шею, а губы неотвратимо берут в плен мои.
Похоже, мы действительно опоздаем, но теперь по совершенно другой причине.
?
