С потемневшей крышей,
Старый и убогий,
Пол погрызли мыши.
Брёвна сбиты плотно,
Не видать просвета.
Ты кому оплотом
Служишь зиму с летом?
Печь с плитой, духовкой,
А над ней полати.
На гвозде, как совы,
Притулились лапти.
Стылая, что осень,
Серая от пыли —
Видно, долго очень
Печку не топили.
Ниже — люк в подполье,
Где горшки да кадки,
Где мышам раздолье —
Точат кадки хватко.
А под крышей травы
Тёмными пучками,
Ягоды, приправы,
Ставшие что камень.
Нет в углу иконы,
Только паутина.
Ставни слабо стонут,
Скрип в тумане стынет.
Но часы с кукушкой
Тикают исправно,
В ночь пробьют бездушно
И — пойдёт забава...
Как-то раз, давненько,
Ехал я дорогой
С дальней деревеньки
На обычных дрогах.
Конь мой притомился,
И завечерело.
Словно мне на милость,
Дом тот почернелый.
Я, коня стреножив,
Отпустил на волю,
Сам скорей, как можно,
Поспешил к застолью.
Только в доме пусто,
Тихо, ни словечка.
Дров собрав посуше,
Затопил я печку.
Вымел пыль из комнат,
Паутину, копоть.
Хоть никто не кормит,
Рад я и такому.
Вскипятил водицы
И напился чаю,
После стал моститься
На полатях с краю.
Сон сморил мгновенно,
Снилось лето детства.
Мы валялись в сене
С другом — под навесом.
Вздрогнули вдруг стены,
Дверь открылась настежь,
Заметались тени,
Вестники ненастья.
Наяву, во сне ли?
Я на сеновале?
Но качнулись ели,
Глухо застонали.
Может ветер воет,
Ставнями играя,
Может, злые волки
Ветру подвывают?
Вздрогнул я в тревоге,
Сон свой прогоняя,
Вижу, на пороге
Женщина нагая.
Волосы седые,
И в морщинах кожа,
А глаза такие,
Что на смерть похожа.
Я, весь вжавшись в стену,
Обмер с перепугу.
Хуже злого плена
Быть с такой подругой.
Взвизгнула гундосо —
Загорелись свечи,
Поводила носом —
Пахнет человечьим.
Радостно завыла:
— Выходи, иначе...
И наверх вскочила
Ловко по-кошачьи.
— Вот и мне добыча,
Мужичок дебелый;
Что глаза набычил?
Разогрей мне тело.
Пальцами-крючками
В пах вцепилась с силой —
Как же больно, мама...
Что-то пробубнила
И разжала пальцы.
Я вздохнул свободно,
Но вскочил мой «зайчик»
КОлом огородным,
Вздыбил вверх штанины —
Срамота и только.
Эта образина
Задавила волю,
Хочет развлечений
И по мне елозит.
Вдруг, как во спасенье,
Крик раздался грозный:
— Бьют часы исправно,
Ну-ка, брысь, Нинила,
Почему так рано
Шабаш замутила?
О, да тут мужчина.
Кто ты, человече?
Распрями же спину,
Поднимись на встречу.
В дверь влетели метко
Десять баб косматых,
Впереди брюнетка:
Не зрачки — агаты,
Взгляд вонзает иглы,
Голос хрипловатый.
Встал я перед ними,
Словно виноватый.
— Не страшись, проказник,
Нам же не жениться,
Коль попал на праздник,
Будем веселиться.
Испугала бабка?
Да, Нинила может,
Загребёт в охапку
И любя загложет.
А меня не бойся,
Я совсем не злая,
И люблю покой свой.
Иногда летаю.
Нравлюсь хоть немного? —
Справилась с улыбкой, —
Ведь свела ж дорога.
— Нравишься, и шибко.
Я такой красотки
Не видал доныне.
Сиськи две высотки —
Взгляд, залипнув, стынет.
Бёдра вширь раздаты,
Талия поуже.
— Вам простецкий лапоть,
Для чего же нужен?
Я простой и скромный,
Не кичусь напрасно,
Жизнь моя скоромна,
Бабой не заласкан.
Дева, взяв под ручку,
Увлекла до леса.
— Вид торчащей штучки
Стал мне интересен.
Похвались, будь ласков,
Я в долгу не буду,
Будь со мной, как в сказке —
Праздник слаще буден.
Как всё нужно делать,
С толком объяснила,
И какая в теле
Скрыта страсть и сила,
Что есть дар природы
Для мужчин и женщин,
И какие входы
Есть в интимной сцене.
Пронеслись в полёте
Сладкие мгновения,
Времени нет счёта,
Есть одно — влечение.
Всё же, утомившись,
Я заснул как будто.
Солнце ввысь скакнуло,
И давно уж утро.
Я вскочил с полатей —
Мне б воды корыто.
Что-то мне не ладно,
Словно весь побитый.
Сон какой-то странный.
Надо же присниться —
В голове мелькают
Сказочные птицы,
Что-то пело, выло,
В чащу увлекая.
Вдруг как осенило:
Ведьма. Мать родная!
С той поры я женщин
Обхожу, поскольку
Женщины мне пресны,
Не милы нисколько.
Заложила ведьма
В душу мне отраву.
Я молюсь, не верю —
Нет моей любавы.
В лес иду и вою.
Жду, но безответно.
Страшен, сам не свой я,
Хоть зимой, хоть летом.
Чтоб забыть, отвлечься,
Рву в работе жилы.
Но не одолеть мне
Колдовскую силу.
